Порт Арсис - Валерия Демина

Кому он позволит оказаться вместо себя — здесь, перед этим пылающим взором? Дерзость пришла в его грудь вместе с новым воздушным порывом.

— Четырнадцать дней я пытался не думать о вас, леди Нортис, — обреченно признал навигатор. — И совершенно в этом провалился. А теперь вы еще говорите и смотрите так…

Горло перехватило — он умолк. Нерина разом забыла обо всех любопытных поблизости.

— Как? — переспросила она почти жалко.

— Как будто я могу надеяться, — сказал античный лейтенант.

Нерина вовсе обмерла.

— Надеяться?

— На то, что вы меня дождетесь.

«Дождусь ли я??»

После всех ее глупостей — он еще просит счастья быть с нею??

Румянец тона «ранняя брусника» с готовностью разлился по щекам Нерины. На сходнях при свидетелях нежданно разрешалась вся ее судьба. Пусть так! Лишь бы она решалась без ошибки. Ответный шепот прозвучал увереннее крика:

— Даю вам свое слово, лейтенант.

Ей показалось, он вдохнул неровно. Навигатор в самом деле устрашился верить, найдя вдруг себя вором и обманщиком.

— Я нынче ухожу надолго, — напомнил он. — Мы теперь на сходнях, между морем и землей — как это символично! Мне и впредь всегда одной ногою быть на палубе.

«Зачем он это говорит? — удивилась Нерина. — Разве есть выбор? Разве сердцу объяснишь про долгие разлуки?»

— Что же, если это нужно, — отозвалась она.

— Вы дивная жемчужина, леди Нерина. Вас окружат иные, много достойнее меня.

Рауль увещевал, как того требовала совесть, но все внутри него взывало: «Посмейтесь над моим предположением!»

Северная барышня пожала плечиком, ничуть не возразив.

— Известно — охочие до моего приданого сбегутся.

— И родные станут молить вас выбрать кого-нибудь ближе, — добавил Рауль, ненавидя себя за эту убедительность.

Взволнованный румянец красил Нерину еще больше. Улыбка ее крепла и стала заговорщицкой.

— Есть древний проверенный трюк, — напомнила она. — Я умолю вашу матушку передать мне свое мастерство и стану ткать накидку, будто бы для свадьбы. Ночами же — нещадно распускать, пока всем претендентам это не наскучит.

Арсис не слышал этих слов, но местные кавалеры могли догадаться, как мало им оставлено надежды, когда Рауль поймал обе руки Нерины Нортис и поцеловал поочередно. Отпустил их медленно, с тяжелой неохотой.

— Впервые мне непросто уходить, — признался он.

— Впервые мне не все равно, когда закроют навигацию.

Команда шхуны ожидала лейтенанта. Барышня смотрела еще несколько секунд на его нос, глаза и губы, запоминая впрок на месяцы вперед, потом уверенно подобрала воланы юбки под плащом и обернулась к Арсису.

Торговый порт шумел, но все собравшиеся провожать — молчали. Надзорщица несмело помахала слева из толпы. Нерина улыбнулась и совсем легко сошла по трапу к близким. Она еще услышит многое от матушки за свой побег — но нынче из груди рвалась под небо птица. Нерина притулилась к замершей сестре и снова устремила очи на колесник.

В этот миг что-то внутри нее неслышно надломилось. Прежде «Императрица» была только величественной шхуной, ныне она — страшная и сильная соперница. Огромной хищницей захватывает моряков и увлекает вдаль, куда нет хода другой женщине.

Вернет ли она их когда-нибудь?

Рауль замер на той, недоступной стороне возле Ирдиса. Интендант подвинулся, еще невольно следя за ушедшей Нериной — и вздрогнул, когда та остановилась близ сестры.

Тихую фигуру в темном плаще он впервые опознал не сразу. Измученная, дивно кроткая Аида не сводила с него глаз — по-видимому, уже не первую минуту. Между лопаток Ирдиса прошел мороз. Он механически поправил ворот, укрываясь от этого льда, только здесь даже столь ожидаемый зимний мундир был бессилен. Что-то привычное и непокорное толкнуло Ирдиса от леера и понесло на трап. Матросы, снова взявшиеся за него, отпрянули. Рауль понятливо приотворил защитную завесу.

Интендант спускался, и провожающие снова подобрались — все ведали, к кому стремится странный юноша.

Надзорщик хмурился. Помнил, что нищий вурдалак без раздумий сорвался в ледяное море и вытащил оттуда его дочь — даже не ту, по которой вздыхал. Однако же, его дерзкое сватовство… Господин Нортис неуверенно шагнул вперед, точно пытаясь заградить Аиду.

— Оставь, — шепнула надзорщица. — Если не позволишь ей хотя бы эту память — она возненавидит нас обоих.

Ирдис стал перед Аидой и посмотрел в ее лицо — никогда еще не находил его так близко. В безмолвии, не отводя очей, она подняла свою руку в тонкой перчатке. Пальцы интенданта были холодны — и все равно обожгли. Не произнеся ни слова, он коснулся белого шелка губами, отпустил ее ладонь и отрешенно поднялся на шхуну.

Нерина сжала повисшую руку сестры очень уверенно, чтобы не выдать собственную дрожь. Поймала взгляд Эммы — та улыбалась тепло и печально, и барышня знала причину. Теперь сестры Нортис — такие же, как она. Как сотни и тысячи женщин, повязанных с морем слезами прощаний и встреч.

Корабельный колокол ударил полдень. Не дожидаясь приказаний капитана, мореходы выстроились в линию у борта — почти такие, какими их встречали в позапрошлый понедельник, только гордость их лиц заменила таимая горечь — многие что-то оставили здесь, в просоленном северном порте.

Бердинг двинулся вдоль них, не рассыпая столь привычных грозных комплиментов. Другой команды ему не дали, идти придется с этой — и он впервые обнаружил, что не досадует, а даже несколько гордится.

— Вольно! — разрешил он и прибавил: — С Богом.

Среди темного сукна заполыхала красная фелонь — от Пасхи не минуло еще месяца. Отец Иосиф утвердил икону на руках матроса и возгласил над замеревшими:

— Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно, и во веки веков.

Молебен будто положил отсчет минут для крестящихся на берегу. От первого слова до отплытия оставалась еще четверть часа. Когда кузнец и плотник, назначенные «ликом» за зачатки музыкальности, допели тропари — от разлуки отделило десять минут. После Евангелия — пять, а на «Царице моя преблагая» стало невмоготу и некоторые из провожающих заплакали.

Лик взял на два голоса «Аминь» и «Господи, помилуй (троекратно)». Большерукий матрос кошкой забрался на марс и широко махнул оттуда в город. Мачта другого Корабля тотчас ответила — на весь Арсис излились голоса семи колоколов монастыря.

Рауль взошел на капитанский мостик — под перезвон началась первая вахта великой северной экспедиции. Рук на этот раз он не вздымал, напротив, сложил их за спиной, точно они тревожили его и отвлекали. Ничто снаружи не выказывало, что это по приказу навигатора слетели с пирса