Переходя все границы - Сандра Браун

— О чем?

— О том, что ты можешь… можешь захотеть других детей, кроме Аарона, я имею в виду. Своих детей, по крайней мере, одного. С моей стороны будет нечестно… ну, уклоняться…

Он положил ей на губы палец, призывая к молчанию. Она не могла дольше избегать его пронзительного зеленого взгляда, прожигающего ее до глубины души.

— Я действительно хотел бы иметь хотя бы одного собственного ребенка и был бы признателен тебе за готовность в этом поспособствовать. Но является ли это единственной причиной, по которой ты захотела заняться со мной любовью?

— Нет, — прошептала она, отрицательно качая головой. — Просто не знала, что еще сказать.

— Так почему же ты захотела заняться со мной любовью, пьяным и глупым, коим я тебе неизбежно должен был показаться?

Кайла прижалась щекой к его ладони и прикрыла глаза. По ее лицу скатились две слезинки. Снова открыв глаза, она улыбнулась мужу:

— Ты вовсе не был пьяным и глупым.

— Не обманывай меня.

Засмеявшись, она подалась вперед и ласково коснулась его волос.

— Ты был таким же, как в день, когда мы только познакомились.

— Это каким же?

— Добрым, великодушным, веселым.

— Пожалуйста, не продолжай. А то у меня резко повысится самомнение. И вообще, ты сейчас описываешь меня или Санта-Клауса? — На лице его застыло вкрадчивое выражение, как у маленького мальчика, просящего еще одну конфетку. — Разве мне не присущи какие-нибудь черты, характерные для романтического героя?

Смех Кайлы показался ему таким же искрящимся, как вода в ручье.

— Хочешь, чтобы я польстила твоему самолюбию?

— Начнем с этого, — подчеркнуто медлительным голосом произнес Тревор.

Она послала ему робкий взгляд, но продолжила играть в его игру.

— Ладно. Что ты хочешь услышать? Что ты элегантный и красивый, как дьявол? Что моя лучшая подруга считает тебя лакомым кусочком и жеребцом к тому же, но одновременно отличным парнем и большой редкостью?

— Твоя лучшая подруга? А она-то как проникла в наш разговор? Я хочу знать, что ты думаешь.

— Все вышесказанное, — призналась Кайла дрожащим голосом.

— И тебе нечего добавить? — спросил он, зарываясь носом ей в волосы.

— Должна ли я упомянуть о том, что при одном виде твоего тела у меня кровь вскипает в жилах?

— Приятно слышать.

Кайла запрокинула голову, почувствовав губы мужа у себя на шее.

— Ты невероятно привлекательный и сексуальный и… — Она прикусила нижнюю губу.

— И? — спросил он, поворачивая ее голову к себе, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

— И, — медленно произнесла Кайла, — я очень рада, что вышла за тебя замуж.

Он воззвал к какому-то божеству, из чувства облегчения или вины, Кайла понять не сумела. Тревор легонько надавил ей на плечи, побуждая ее лечь на полотенце, и сам опустился рядом, частично накрыв ее тело своим.

— Я люблю тебя, Кайла Рул.

Она обвила мужа руками, и их обнаженные ноги переплелись. Их губы и языки принялись исполнять тот же священный танец, что их тела несколько часов назад.

— Так у тебя сегодня выходной? — уточнил Тревор некоторое время спустя.

— Да.

— Тогда и у меня тоже. Давай разбудим Аарона, накормим его и отвезем его в ясли.

— Но зачем?

На лице его появилась плутоватая улыбка, заставившая сердце Кайлы забиться быстрее.

— Потому что я хочу весь день провести в постели со своей женой.

— …Да, да…

— Вот так?

— Да!

— Боюсь, когда я вхожу так глубоко, я могу сделать тебе больно.

— Нет… Это… о, Тревор… да…

— Любимая… Кайла… Я не могу… Как долго я еще, по-твоему, смогу продержаться?

— Еще немного. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно.

— Я тоже, но…

— Сейчас, сейчас, сейчас…

— Ты такая красивая.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой. И порочной.

— Порочной?

— Меня никогда прежде не сажали перед зеркалом, чтобы восхищаться мной. Думаешь, это упущение?

— Возможно. В зеркале я могу видеть тебя всю сразу. Подними руки.

— Как? Вот так?

— Да. Отлично. Ты кормила Аарона грудью?

— Некоторое время. А почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно. У тебя прекрасная грудь. Я сказал что-то не то?

— Нет, просто…

— Что?

— Некоторые твои замечания смущают меня.

— Не стоит смущаться. Я люблю тебя. Тебе неприятно, когда я дотрагиваюсь до тебя вот так?

— Неприятно? Вот уж нет! Я… ах…

— Боже, да ты только посмотри на себя! Я едва коснулся тебя, а ты…

— Ты точно знаешь, как именно нужно касаться меня… как…

— У тебя вкус молока.

— Используй усы…

— Сладкого, сладкого молока.

— А твой язык…

— У тебя вкус Кайлы.

— И перестань называть это уродством.

— Ну да, у каждого мужчины на левой стороне тела должна быть вырезана целая беговая дорожка.

— Шрамы беспокоят тебя временами?

— Нет.

— Никогда?

— Иногда.

— Почему вот этот тянется от позвоночника до груди?

— В данный момент я рад, что он у меня есть.

— Рад?

— Да. Мне нравится, как ты касаешься этого шрама губами.

— Я целовала бы твой торс в любом случае, со шрамом или без него.

— Правда, любовь моя?

— Да. Я хотела это сделать уже долгое время.

— Но это не торс, а пупок.

— Ну, они недалеко друг от друга.

— Говоря о расстоянии… о-о-о, милая…

— Ты сменил тему! Так почему врачам пришлось собирать тебя по кусочкам?

— У меня было внутреннее кровотечение.

— Боже мой!

— Все в порядке. Продолжай делать то, что ты делаешь, и я даже не вспомню о том случае.

— Вот так?

— О, любимая, как хорошо. Кайла… Кайла… милая, о… Ты впервые касаешься меня там.

— Впервые, когда я увидела тебя…

— Продолжай.

— Встающим из горячей ванны…