Инкубатор для шпионов - Фридрих Незнанский

Между прочим, Турецкий и сам недавно поймал себя на том, что подсознательно не торопится видеть Нину как раз по очень нетипичной причине: уж очень безоблачно-легкими были их отношения. Видимо, он к такому совершенно не привык и невольно опасался, что уж при следующей-то встрече непременно что-то пойдет не так.

Пока Турецкий, подбрасывая ключи на ладони, раздумывал, стоит ли ему действительно идти домой, телефон зазвонил снова. На этот раз звонит президент и предлагает отправиться на нелегальную работу на Канарские острова, предположил Турецкий. Или в Антарктиду — за пингвинами приглядывать. Только туда теперь бывшему помощнику генпрокурора и дорога.

— Алло?

— Александр Борисович, это следователь Силантьев, помните, по делу Венглинского? Вы были правы, в жвачке нашли яд.

— Сколько же дней прошло, Силантьев?! — желчно сказал Турецкий.

— Понимаете, такая история… — смущенно объяснил Силантьев. — Вещцок едва не потеряли. И камеры слежения в метро мы проверили. До эскалатора — того самого, на котором он упал, — Венглинской шел вместе с рыжей девицей. К сожалению, дальше съемки нет.

— Значит, это она дала ему жвачку.

— Однозначно — да, если только он все-таки не покончил с собой. Вы здорово это вычислили, хотя я все-таки не понимаю как. Но уже на самом эскалаторе никакой девушки рядом с ним не было — по свидетельству очевидцев. Видимо, она успела от него отойти. Что до ее фото, то, к сожалению, все снимки крайне неудачные. Она будто знала, откуда идет съемка, все время поворачивалась спиной или в лучшем случае в профиль. Фоторобот мы, конечно, сделали, но — сами понимаете.

— Если она собиралась совершить убийство, — сказал Турецкий, — то это немудрено. Ее кто-то подготовил к тому, как себя вести… Венглинский был падок на женщин. Вот если бы вы смогли узнать, где он в тот день был и чем занимался…

— Занимаемся, Александр Борисович. — Силантьев помолчал и спросил с явным беспокойством в голосе: — А вы не собираетесь забирать это дело к себе в Генпрокуратуру?

— К себе в Генпрокуратуру? Насчет этого можете быть спокойны, — буркнул Турецкий. — Но дайте знать, если что найдете, ладно?

— Обязательно! — обрадовался молодой следователь.

Звякнул дверной колокольчик — Турецкий вошел в антикварную лавку.

В магазине был только один продавец, и, если интуиция Турецкого не подводила, он же являлся и владельцем антикварной лавки. Это был невысокий костлявый мужчина с бородкой, лет сорока. На кончике носа у него были узкие очки, через которые он изучал-отнюдь не древний манускрипт — читал модный детектив Артуро Переса-Реверте.

Турецкий для вида походил вдоль прилавков, на которых лежала всякая золоченая рухлядь, потом встал напротив мужчины и показал ему свою «корочку».

— А вы Георгий Максимович Земляникин, не так ли?

Тот снял очки и сказал:

— Есть новости про Женю?

Турецкий покачал головой:

— Дело в том, что я видел вашу дочь… возможно, незадолго до исчезновения. Почему-то она сама обратилась ко мне. То есть объяснение этому есть — наши дочери учатся в одном классе.

— Понятно…

— И наверно, Женя решила, что я могу ей чем-то быть полезен. Так вот, разговор у нас был короткий, но она успела сказать, что вы не хотите ей помогать в поисках ее матери. Вы можете это как-то прокомментировать?

Лицо Земляникина ощутимо побледнело. Он разволновался.

— Девчонка, — сказал он тихо. — Что она понимает? Я так любил ее мать, что много лет потом не мог смотреть на других женщин.

— Это не ответ.

— Не понимаю, зачем вы пришли? Вы ищете Евгению или мою покойную жену? Вы знаете, что она попала под машину тринадцать лет назад?!

Турецкий кивнул.

— Так какого черта вам надо?

— Что вы знаете о Майе Бондаревой?

— Я знаю ее лет пятнадцать и ничего о ней не знаю. Она была приятельницей моей жены… Кажется.

— Георгий Максимович, кто вы по образованию?

Земляникин поперхнулся.

— Я историк. При чем здесь это?!

— И вы всегда занимались антиквариатом? Как вам удалось завести этот славный магазинчик?

— А вы всегда ловили жуликов? Лучше верните мне дочь!

— Этим занимаются… — Турецкий сделал шаг к двери. — Да, чуть не забыл, как ваш бизнес протекает?

— На булку с маслом хватает. И дети не жалуются.

— Ну и слава богу. По-моему, ваша Женя сомневается, что ее мама была переводчиком.

— Да? Ну и что с того? Она не помнит свою мать.

— Почему? Ведь она действительно работала переводчиком, не так ли?

— Действительно.

— Что же она переводила? Где можно увидеть эти книжки?

— Это не книжки. Она переводила разговоры. Она работала в НИИ.

— Каком именно?

— Не помню. Ее привлекали для различных семинаров, связанных с психиатрией.

— Вот как? Она разбиралась в медицине?

— Не делайте из меня дурака! Я так не говорил! Лучше найдите мне Евгению!

— Откуда у вас это все, Георгий Максимович? — Турецкий обвел взглядом антикварную лавку. — Тринадцать лет назад вы были совершенно нищим младшим научным сотрудником и торговали собраниями сочинений Солженицына и Ремарка. Я все про вас выяснил. Кроме вот этого момента внезапного обогащения. Странным образом он почти совпал с гибелью вашей супруги.

— Я заработал!

— Вот как? И где же? Знаете, что я думаю на самом деле? Вы не замешаны в смерти вашей жены, но вы что-то знаете о том, чем она занималась, возможно, просто догадываетесь. И вам хорошо заплатили за молчание. Не многовато ли для одной семьи — тринадцать лет молчания?! Подумайте об этом.

Земляникин молчал, вперив взгляд в свой детектив.

Снова звякнул колокольчик — Турецкий вышел из магазинчика.

Поеду-ка я к Денису в гости, решил он, Денис по крайней мере не пьет. Может, и мне удастся.

Около полудня дверь кабинета Грязнова-младшего открылась, и вошел Грязнов-старший. Гонявшие чаи Денис с Турецким удивились, но не слишком: в конце концов, все они работали в самом центре города и частенько заезжали друг к другу без предупреждения.

— Сидите, — сварливо сказал Вячеслав Иванович. — Дурака валяете? А хорошие люди как мухи мрут. А вам, наверно, по барабану, да? Тебе, племяш, лишь бы гонорар хороший отхватить, а тебе, Санек, благодарность от босса, а?!

— Ты не о Венглинском говоришь? — спросил Турецкий, не обращая внимания на тираду.

— А, значит, вы тоже в курсе? — Грязнов-старший устало опустился на диван для посетителей.