Девятый круг - Фернандо С. Льобера

Орасио прочитал около двенадцати страниц своего выступления, когда Себаштиану заметил, что Оскар повернулся на стуле (что далось ему не без труда, учитывая его габариты) и знаками просит его наклониться поближе. Португалец подался вперед, и Оскар, положив красноватую руку ему на плечо, сказал sotto voce:[63]

— Мы проанализировали «предсмертные» записки.

Его шепот прогремел в ушах Себаштиану, точно ружейный выстрел, и он украдкой посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что Шмидта никто не услышал. Оскар между тем продолжал, сверкая глазами из-под кустистых черных бровей:

— Нам необходимо поговорить. Мы сделали открытие чрезвычайной важности. Нам удалось подобрать код, и, может статься, что в записках зашифровано тайное послание убийцы. Мы практически убеждены, что Каин бросает нам неожиданный и возмутительный вызов.

В этот момент какая-то реплика Орасио сорвала аплодисменты, и Оскар выпрямился, чтобы с воодушевлением похлопать другу. Через некоторое время аплодисменты прекратились, и Шмидт снова просигналил, подзывая Себаштиану.

— Я скажу больше: мы пришли к ужасному выводу. Когда закончится презентация, мы обязаны это обсудить.

Недоумевающему Себаштиану оставалось только дожидаться окончания презентации. Он терялся в догадках. На что намекал ученый?

Презентация продолжалась немногим более часа и завершилась овациями. Гости с энтузиазмом приветствовали знакомых и собирались в кружки, ожидая обещанные канапе и напитки. Автор, улыбаясь, подписывал экземпляры новой книги.

Себаштиану, как и остальных гостей, пригласили в смежный зал. Официантка предложила поднос, уставленный разнообразными напитками, и он выбрал тоник. Профессор искоса поглядывал на «Друзей Кембриджа», сгорая от нетерпения наконец к ним присоединиться. Его растерянность возрастала, и он задавался вопросом, какую информацию первостепенной важности могли эрудиты извлечь из посланий. Вскоре он заметил, что Эмилиано дель Кампо раскланялся с сеньорой, трещавшей без умолку, и направился в его сторону. Врач увернулся от какой-то компании, тщетно пытавшейся привлечь его внимание, и в два шага очутился рядом с Португальцем. На Себаштиану, как всегда, произвела большое впечатление внушительная сила, исходившая от этого шестидесятилетнего человека. Врач был облачен в безукоризненный серый костюм-тройку (с непременным атрибутом — золотой цепью часов, покоившихся в кармашке жилета); галстук от «Булгари» соответствовал времени года, и единственным аксессуаром, выпадавшим из общего стиля, был шарф из набивной ткани, который доктор не снял.

— Себаштиану, рад тебя видеть. Ну и как тебе?

— Очень лестно присутствовать на мероприятиях такого уровня, — ответил Португалец. — Орасио — великолепный оратор.

— Это так, — кивнул дель Кампо и умолк. Его лицо омрачилось тревогой, сделавшись очень серьезным. После недолгой паузы доктор продолжал: — Я тщательно обдумал наш давешний телефонный разговор. Не секрет, что мы испытываем большое желание помочь тебе по мере наших скромных сил, ибо желательно все же пролить свет на эту загадочную и трагическую смерть. Сегодня утром я звонил Клаудио Аласене и заверил его, что готов горы свернуть, чтобы докопаться до сути. Как ты догадываешься, я глубоко смущен, что повел себя столь глупо и скрыл тот факт, что Хуан был моим пациентом. Полагаю, мое профессиональное рвение сыграло со мной негодную шутку. Как ты знаешь, по настоянию Клаудио я лично приложил старание к тому, чтобы ограничить Хуану доступ в игорные залы, и такого официального постановления мы добились без труда. Именно тогда — я припоминаю, что это произошло ближе к середине января — я разговаривал с Клаудио и посоветовал ему убедить сына прийти ко мне на прием, но, кажется, сначала Хуан рассердился и отверг предложение.

Дель Кампо отпил глоток красного вина из бокала, потом поднес бумажную салфетку к губам и промокнул воображаемые капли, якобы омочившие кончики усов.

— Гнев и раздражительность являются типичными реакциями в подобных ситуациях. Больной стыдится своей зависимости и категорически не желает согласиться, что ему необходимо лечение в больнице. Ведь человеку весьма неприятно признавать, что он страдает психическими нарушениями. Тем не менее Хуан оказался человеком мужественным и в конце концов обдумал все как следует и связался со мной, причем он попросил меня хранить факт его обращения к врачу в строжайшем секрете. Об этом не должен был знать никто, кроме его родителей и меня.

— Почему вы решили изъять его из реестра лудоманов?

— Он попросил меня, и мне это показалось уместным. Скажем, в качестве шоковой терапии. Я надеялся, что он сумеет справиться с искушением. Орасио сказал, что ты подозреваешь в убийстве кого-то из сотрудников больницы, — внезапно добавил он.

Себаштиану тщательно обдумал ответ.

— Существует такая вероятность.

Дель Кампо обвел взором гостей, пригубил вина из рюмки, едва заметно покачал головой и тонко улыбнулся.

— Не хочешь говорить, кого именно.

— Вы знаете, что это невозможно, дон Эмилиано.

— Естественно. — Его улыбка стала шире.

Себаштиану пожал плечами.

— Вы уже беседовали об этом деле с полицией?

— Пока нет. Я полагал, что следствие, в той мере, в какой оно касается нас, в твоих руках. Если ты считаешь, что я должен информировать полицию, пожалуйста, свяжи меня, с кем нужно, чтобы без промедления договориться о встрече.

Себаштиану с интересом наблюдал за доктором, пытаясь понять, что кроется за острым взглядом, который словно анатомировал собеседника подобно хирургическому скальпелю. Беспокойство? Искренность? Трудно сказать — выражение лица казалось непроницаемым.

— Я так и поступлю.

Себаштиану всецело был поглощен разговором и потому не заметил подошедшего Орасио, пока тот не тронул племянника за плечо.

— Я рад, что ты смог выбраться.

Себаштиану посмотрел на дядю и улыбнулся, сразу почувствовав себя непринужденно. Темное облако растаяло за горизонтом. Тотчас к ним присоединились остальные члены ученого общества.

— Поздравляю, Орасио, с книгой и презентацией. О книге мне пока нечего сказать, хотя я постараюсь немедленно ее прочесть, но презентация проведена на высочайшем уровне.

Патакиола слегка наклонил голову в знак благодарности.

— Приятная неожиданность для непрофессионального писателя, — сказал он. Затем он схватил за руку дель Кампо, обратившись к нему: — Вы уже выяснили все о сыне Клаудио?

Врач кивнул и вкратце пересказал состоявшуюся беседу с Себаштиану. Орасио кивал с озабоченным выражением и под конец испустил глубокий вздох. Себаштиану догадывался, каким горем обернулось вмешательство Каина в жизнь этих людей. Глаза Орасио сделались печальными.

— У нас волнующие новости. Оскар меня предупредил, что уже ввел тебя в курс дела.