Смерть в изумрудных глазах - Анна и Сергей Литвиновы

Журналист Полуянов. Хотя в пропуске значилась совсем другая фамилия.

Нет, Михаил не следил за его творчеством. Но две последние статьи в «Молодежных вестях» перечитывал многократно. Фотографию автора видел. И справки наводил, насколько писака профессионален. Нет ли склонности перевирать факты и сгущать краски.

В первую секунду решения, как действовать, принять не успел. Позволил Полуянову устроиться за столом, промолчал, когда тот спросил:

— Вы поняли, кто я?

Суханов быстро соображал. На задержание ситуация не походила. Что у журналиста на него есть? Предположения? Смутные подозрения? Но какие могут быть факты? Кроме того, что он улетел в Мурманск в день выхода статьи про Олю Можаеву, а вернулся в ночь убийства ее отца?

А Полуянов спокойно сказал:

— Михаил Евгеньевич. Я не буду вас просить ничего рассказывать. И задавать вопросы не стану. Сам кое-что расскажу. Если ошибусь, пожалуйста, подправьте.

И начал — совсем издалека.

Про Люсю — и гибель Петра Андреевича.

Поначалу ошарашенный, Суханов быстро пришел в себя. Понял: основной источник информации — пожилая медсестра из школы. Мало того что взялась воспоминания публиковать, еще и разболталась, проклятая старуха.

А журналист продолжал разливаться:

— Угонщиков «уазика» так и не нашли, и вас никто не заподозрил. Вы, когда осознали, что натворили, полагаю, переживали. И конечно, вам в голову не приходило стать мстителем, Бэтменом. Ровно до того момента, пока два года назад к вам не обратился ваш друг Тортилла.

Вопрос «Откуда знаешь?» рвался с губ, но Суханов его не озвучил.

Полуянов рассказал сам:

— Когда я анализировал ваши подвиги, сразу обратил внимание. Начались они два года назад. Больше чем через двадцать лет после эпизода с директором. И начались именно в Туапсе. Ваши родные места. Задался вопросом: почему? Что могло вас заставить взяться за такое? Стал выяснять, расспрашивать. Четыре дня просидел в Абрикосовке, с кем только не общался. И наконец узнал: погибшая яхтсменка из Туапсе — двоюродная племянница вашего лучшего друга Тортиллы. Тут все сразу и встало на свои места. Кто из вас предложил совершить наконец не ошибочное, а подлинное возмездие? Покарать настоящих негодяев?

Суханов молчал по-прежнему.

Дмитрий спокойно сказал:

— Вы можете и дальше не реагировать. Но я определенно знаю, что и вы, и Тортилла год назад вдвоем летали во Владивосток. И покинули город на следующий день после убийства родителей замученного младенца. Заказчика у этого преступления, я так понимаю, не было. Но вы вошли во вкус. Решили: карать негодяев — ваша миссия. И снова ее осуществили еще год спустя в Мурманске. Как человек, как отец — я полностью с вами согласен.

— Но никому не дозволено вершить самосуд. Я правильно понимаю? — криво улыбнулся Суханов.

— Миша, — перешел на панибратское. — Да все ты правильно сделал. Не дрожи: спецназа за дверью нет.

— Тогда зачем вы пришли?

— Есть вопрос. Единственный. Кто тебя… вас с Тортиллой попросил отомстить за Алису Зеленову?

Отвечать Суханов не спешил, и Полуянов продолжил сам:

— Хотя и ответ на него я знаю. Попросил вас об этом Ян Александрович. Когда-то — ваш учитель музыки. Старший товарищ. Полагаю, откуда-то он знал про ваши подвиги. И возможно, даже их одобрял. Но мне интересно: что он вам сказал? Алиса — его дальняя родственница? Девочка из бедной семьи, которую некому защитить?

Суханов вцепился в столешницу, опустил глаза. Откуда? Откуда журналист все это вынюхал?!

А Полуянов спокойно продолжал:

— Здесь я как раз не уверен, заслужил ли Головин столь страшную смерть. Думаю, и вы не уверены. Но, как вам сказала когда-то, после убийства Петра Андреевича, школьная медсестра, что сделано, то сделано. Отвечать на высшем суде будете.

— Да что вам нужно от меня?!

— Просто хочу, чтобы вы знали. Алиса Зеленова не имеет никакого отношения к Яну. Она ему не родственница, и узнал он про девочку от жены Головина. Ян Александрович был ее любовником. И использовал его ученицу как возможность избавиться от доцента. Прасковья рассказала ему, что творит муж, а Ян написал письмо в газету. От имени якобы матери девочки. И когда Головина разоблачили, а в газетах стали возмущаться, что серьезного наказания ему не грозит, обратился — по старой дружбе — к вам. Такой вот хитрый план. Сейчас они оба у вас на родине, в Абрикосовке. И выглядят, надо сказать, очень счастливыми. У Прасковьи от мужа неплохое наследство. Пользоваться им, вероятно, станет Ян Александрович. Я не знаю, надо ли вам вмешиваться. Но, как мне показалось, вы с Тортиллой не любите ошибаться. И не хотели бы, что вас использовали втемную.

Поднялся:

— Надеюсь, вам с Тортиллой есть куда бежать. Даю вам три дня. Чтобы удрать — ну или успеть найти хорошего адвоката. Приятно было познакомиться.

Полгода спустя

Тортилла (не самый по жизни интеллектуал) в последнее время чрезвычайно важничал. Считал, их обоих спас. Михаил соглашался: действительно, хорошая у друга возникла идея — больше двух лет назад, когда впервые осуществили миссию, сразу начать готовить запасной аэродром. Прежде деньги держали на сберегательных счетах, в инвестиционных квартирах, но именно Тортилла настоял все перевести в твердую валюту. И не под матрас, а именно легализовать. За границей. И паспорта на другие фамилии приобрести. На всякий случай.

Суханова не очень привлекала перспектива инвестировать в экономику Мальты, однако друг настоял: «Мы не выгоду ищем, а безопасность».

И едва Михаил поведал другу о визите журналиста, тот мгновенно вскочил:

— Валим. Немедленно.

В России действительно ничего не держало. Ни жен, ни детей, ни домашних животных. Выписали знакомому риелтору доверенности на продажу квартир и улетели на следующий день.

Суханов каждый день начинал с того, что открывал сайт «Молодежных вестей».

Статья появилась, как и обещал журналист, на четвертый. Но в ней ни слова не было про племянницу Тортиллы и что смерть ее породила серию Туапсе — Мурманск — Владивосток. Речь шла про Люсю, Петра Андреевича. Про доцента Головина. Про его жену и ее любовь.

А Яна с Михаилом обвиняли лишь в том, что они скопировали стиль неведомого мстителя.

Для уголовного дела в России, безусловно, достаточно.

Но находился Михаил далеко. И под чужой фамилией.

…На Мальте Миша с Тортиллой пару недель отдыхали, инспектировали местные ресторанчики, а дальше деятельный Суханов стал новый бизнес продумывать. Свежевыловленные рыба-меч, тунец и лампака, конечно, прекрасно. Но у мурманской трески или камчатского краба тоже достойный вкус. И если применять метод шоковой заморозки и грамотно транспортировать, местные российскую экзотику наверняка оценят.

Однако прежде следовало расставить все точки над i в прошлой жизни.

Тортилла (несмотря на