Страсти по Веласкесу - Валентина Демьянова

Проигнорировав удивленный Дашин взгляд, я отвернулась в сторону и угрюмо уставилась на закопченную стену.

Дарьина настырность потому и вызывала раздражение, что мне нечего было ей ответить. Если бы дело обстояло так, как предполагала подруга, я бы не стала темнить и честно созналась. Беда была в том, что никаких корыстных целей я не преследовала.

— Почему бы тебе не заткнуться? Хоть на время, пока я коробки из багажника притащу, — сквозь зубы процедила я и сама почувствовала, что вышло уж очень грубо.

Дарья сделала шаг и мягко погладила меня по плечу:

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь?

— Ну?

— Потерявшегося щенка. Бегаешь от одного к другому, тыкаешься носом в надежде, что кто-то тебя пригреет и полюбит.

— Сама ты щенок. Стокилограммовый, — счастливо фыркнула я и обняла подругу.

Дарье ничего объяснять не нужно. Она и так все понимает. Без слов.

— Дашунь, как ты тут? — поинтересовалась я, входя в спальню.

Даша подняла голову от коробки, в которую аккуратно перекладывала содержимое дряхлой тумбочки:

— Заканчиваю. Смотри, что я нашла.

Она протянула мне синий бархатный бумажник. Вещь была явно старинная и за долгие годы перенесшая немало испытаний. Бархат залоснился и вытерся на сгибах, шелковое шитье истрепалось, от крохотной золотой застежки сохранилась только половинка. Внутри прощупывалось что-то твердое, и я не удержалась, открыла. Одно отделение было пустым, а в другом лежала фотография. На плотном куске картона был изображен щеголеватый господин средних лет. Мужественные черты, светлые, тщательно зачесанные назад волосы, высокий лоб, над верхней губой аккуратная щеточка усов…

— Кто ж его так? — тихонько ахнула Даша, заглядывая мне через плечо.

— Наверное, хозяйка бумажника. Больше некому, раз это хранится среди ее вещей, — рассеянно пробормотала я, вглядываясь в лицо на фотографии. Приятное было бы лицо, если бы не пустые глазницы.

— Выколола маникюрными ножницами глаза и всю жизнь хранила изуродованное изображение? — изумилась Даша.

— Она еще вот что нацарапала, — ткнула я пальцем в надпись, размашисто протянувшуюся от одного угла фото в другой.

— «Будь проклят», — шепотом прочитала Дарья.

— Как же она его ненавидела… — пробормотала я.

— Что это вы здесь делаете? — раздался за нашей спиной грозный голос.

Увлекшись рассматриванием фотокарточки, мы и не заметили, что в комнату вошла Роза.

— Кто вам позволил тут хозяйничать? — пророкотала она, надвигаясь на нас с Дашей.

Чувствовалось, что еще минута, и она набросится на нас с кулаками.

— Мы здесь по поручению Софьи Августовны, — поспешно выпалила я.

— Хочешь сказать, она сама вам ключ дала и приказала в своих вещах копаться? — недоверчиво набычилась Роза, замерев на месте.

— Мы не копаемся, а готовимся к ремонту, — влезла с пояснением Даша.

Влезла и все испортила.

— Вот ты и проговорилась, врушка! — встрепенулась дворничиха. — Если бы вы ключ получили из рук самой барышни, то ни о каком ремонте речи не заводили бы! Знали бы, что одно упоминание о нем ее в ярость приводит.

Заявление было довольно странным, и мы с Дашей заинтересованно переглянулись.

— Заврались вы, дорогуши, и я сейчас позвоню в милицию! Пускай разберутся, что вы тут затеяли, — торжествующе погрозила нам Роза толстым, как сосиска, пальцем.

— Подождем с милицией, — осадила я ее. — Вот документ, читайте! Написан Софьей Августовной собственноручно, заверен нотариусом, все путем. Она поручает нам привести квартиру в порядок и доверяет совершить все необходимые для этого шаги.

Роза осторожно взяла бумагу и недоверчиво уставилась на нее. Прошло довольно много времени, прежде чем она неохотно признала:

— Почерк действительно ее и печать имеется.

Я отобрала документ и решительно заключила:

— Значит, все в порядке, и мы можем продолжать.

Роза проследила взглядом за моей рукой и обиженно пробормотала:

— Что ж она мне ни словечка не сказала? Я ж у нее была на днях…

Огорчена она была так сильно, что мне стало ее жаль.

— Наверное, не хотела доставлять лишних хлопот. У вас и так их хватает. Семья, работа. А мы женщины молодые, одинокие, — рассеянно отозвалась я и тут же раскаялась в этом.

Мой легкомысленный ответ в мгновение ока нарушил установившееся было хрупкое перемирие.

— И она вас знать не знает! Кто такие? Откуда? Спроси ее, так не скажет, потому как сама толком не представляет. А может, вы аферистки какие? Может, вы под шумок все добро отсюда вывезете? Вон, смотрю, все вещи уже собраны и в коробки упакованы. И куда их теперь? К себе домой? — взорвалась Роза.

Мы с Дашей бросили озадаченные взгляды на набитые древним хламом коробки и, не сговариваясь, захохотали.

— Чего ржете, кобылы гадкие? Рады, что хозяйка старая и немощная? Думаете, за нее и заступиться некому?

Пододвинув ногой табуретку, дворничиха грузно плюхнулась на нее и злорадно объявила:

— Зря радуетесь! Вот сяду тут и глаз с вас не спущу!

— Да сидите сколько хотите! — огрызнулась я. — Не помешаете.

— А мне так даже приятно! — подхалимски влезла Даша. — Между делом можно будет поговорить с умным человеком.

Я решила, что Роза воспримет ее слова как насмешку и пошлет куда подальше, но ошиблась. Дворничиха хмуро глянула на Дашу, но промолчала.

Со спокойным сердцем оставив сдружившуюся парочку, я ушла в соседнюю комнату освобождать пространство для будущего ремонта. Таская вещи, краем уха прислушивалась к разговору.

— И кем же вы доводитесь Софье Августовне? — любезно вопрошала Даша, складывая в угол коробки.

— Мой дед у них служил. Дворником, — неохотно пробурчала в ответ Роза.

— Здесь, в московском доме? — доброжелательно уточняла Даша.

— А где ж еще?!

— Ну, не знаю… Я в этом плохо разбираюсь.

— Здесь служил… И жил здесь, в этих комнатах. А когда барыня с ребенком пришли, потеснил семейство и поселил их в спаленке.

— Пожалел?

— Конечно! А как не пожалеть? Она ж одна была! Да с малым дитем! Куда ей идти?

— И долго вместе жили?

— До конца двадцать четвертого. Потом деда с семейством в коммуналку переселили, а барыня с дочкой здесь остались.

— Отношения продолжали поддерживать?

— Какие отношения? — хмыкнула Роза. — Она барыня, он дворник… так, захаживали, помогали, чем могли…