Детектив Киёси Митараи - Содзи Симада

Сразу слева передо мной стояло похожее на храм великолепное здание, внутри которого я ни разу не был, а вправо оттуда, изгибаясь дугой, начинался «Рютэйкан». Тело дракона изгибалось, охватывая расположенный в центре двор с газонами и клумбами, а его хвост выходил с другой стороны к ближайшему ко мне зданию, напоминавшему храм. Другими словами, «Рюбикан» примыкал прямо к основанию этого здания. Я вспомнил, что этот уступ подпирала каменная стена. Однако со своего места я не мог ее видеть.

А крыша «Рюбикана» соединялась железным мостом с основанием стоявшего на переднем плане здания в храмовом стиле. С высокой точки, где я стоял, открывался панорамный вид на весь комплекс. Название «Рюгатэй» очень ему подходило. Он был похож на гигантского дракона, который нашел небольшой выступ на склоне горы среди леса и зарослей бамбука, свернулся на нем калачиком и заснул.

Обернувшись, я увидел окружавшую наш храм глинобитную стену с деревянными воротами, в которые мы недавно вошли. Мы решили вернуться в «Рюгатэй».

Подойдя к деревянным воротам, мы увидели крупного мужчину, тяжело поднимающегося по каменным ступеням. С растрепанными волосами, без зонта, он производил пугающее впечатление. Мы медленно спускались по лестнице, когда он заметил нас и посмотрел вверх.

При взгляде на него я почувствовал дрожь. У него было необычайно большое лицо, толстые, слегка приоткрытые губы и большие глаза, один из которых закрывало бельмо. Лицо покрывала редкая щетина, зубы были обнажены, и все это дополнялось неописуемо мрачным выражением.

Это был Юкихидэ, единственный сын Инубо из «Рюгатэя». Мы поравнялись с ним на полпути вниз по каменной лестнице. Я думал, надо ли с ним поздороваться, но он сделал вид, что нас не знает, так что мы молча прошли мимо друг друга.

Толком не зная, что и подумать, мы молча прошли через нижние ворота и продолжили спускаться по склону, во многих местах покрытому грязью. Деревня Каисигэ, виднеющаяся впереди в белом тумане, и деревья на переднем плане представляли собой прекрасное зрелище.

Когда мы вошли в ворота «Рюгатэя», сзади раздался удар колокола, эхом отозвавшийся во всем теле. Этот внезапный звук встряхнул мои застоявшиеся мысли. В этот момент я яснее осознал то, что до сих пор смутно крутилось в моей голове.

Да, это ведь более чем странно. Как это возможно – так легко и с первой же попытки откопать кисть? Вполне естественно было бы хоть пару раз ошибиться. И еще одна загадка. Даже если знать, что копать надо именно под той старой сакурой, это можно было сделать в любой точке вокруг ее ствола. Каким образом Кайо сразу же поняла, где рыть?

Прежде всего что это за кисть? Кому она принадлежит? Почему ее тут закопали? Кто закопал? Никогда даже в самых смелых мечтах я не мог представить, что ее действительно удастся найти. Вот почему мой разум был в таком замешательстве, что до сих пор я не мог даже думать о таких очевидных вещах. Моя голова внезапно начала кружиться. Возможно ли, чтобы что-то подобное вообще произошло? Здесь что-то не так. Какое-то безумие. У меня было чувство, будто я попал в непонятную ловушку. Этого не должно было случиться. Несмотря на мое сопротивление, меня заставили приехать сюда, неожиданно откопали кисть и предъявили мне. Что это значит?

Я чувствовал, что все мое тело дрожит от страха и дискомфорта из-за необъяснимого происшествия. К моему замешательству, казалось, добавилась злость. Честно говоря, у меня было ощущение, что надо мной жестоко издеваются. Наверное, это потому, что я недостаточно умен. Мне стало казаться, что женщина рядом со мной – хитрая ведьма, и я был одновременно напуган и зол.

Однако я не знал, как выразить ей свои чувства, поэтому молча прошел по коридору в «Рютэйкан», подошел к каменной лестнице и направился по ней вверх, глядя во двор. Кайо все время шла рядом со мной. Ужасно, но мой разум был еще более затуманен, чем у трех полицейских. Честно говоря, я не понимал, что происходит.

Колокол ударил снова. Стоя во дворе, я видел прямо над своей головой звонницу храма Хосэндзи, откуда мы только что пришли.

Крупный мужчина, раскачивая подвешенное на канатах бревно, со всей силы бил им в колокол. Тот самый мужчина. Юкихидэ, сын Инубо, с которым мы разминулись, спускаясь по каменной лестнице. Значит, он тогда шел в храм Хосэндзи, чтобы звонить в колокол. Теперь я понял.

Я держал зонтик и наблюдал за движениями Юкихидэ Инубо. По его действиям было понятно, что он хорошо знает свое дело. Тяжелое бревно нужно сначала раскачать перед колоколом. Он делал это умело, постепенно увеличивая амплитуду движения. Затем, почувствовав, что настал нужный момент, надо всем своим весом оттянуть бревно назад. В это время его большое тело двигалось словно в танце. Потом оно, казалось, на мгновение зависло в воздухе, а бревно качнулось назад. Он выглядел спокойным и невозмутимым, но полностью отдавался своей работе. Он был великолепен.

Удар колокола, громкий звук, отзывающийся во всем теле. В такие моменты кажется, будто звук колокола заполняет все вокруг, и весь мир замирает.

Слушая этот звон, я наконец решился и быстро посмотрел на Кайо:

– Госпожа Ниномия, кто ты?

– Что? – спросила она.

– Не важно, насколько я глуп, пожалуйста, пожалуйста, перестань надо мной издеваться. Чья это кисть?

Кайо выглядела ошеломленной.

– Господин Исиока, что вы такое говорите?

– Не обманывай; я, конечно, глупый, но, по крайней мере, могу понять, что это какая-то чушь. Чья это кисть? Как ты могла узнать, что она там зарыта?

Кайо была потрясена. Казалось, в тот момент она была не в состоянии произнести ни слова.

Колокол ударил снова, и через некоторое время она наконец заговорила:

– Этого нельзя понять. Я тоже не понимаю.

– Такой несуразицы просто не может быть. Мне надоело, что все надо мной смеются. Я устал от этого.

Не знаю, какое в этот момент выражение было на лице у Кайо. Я резко отвернулся от нее. Она долго ничего не говорила, и когда я посмотрел на нее снова, увидел в ее глазах слезы.

– В чем дело? – спросил я.

Мне совершенно не хотелось перед ней извиняться.

– Господин Исиока, вам стало настолько плохо?

Застигнутый врасплох, я замолк.

– Вы действительно настолько разуверились в себе? Я даже не могла такое подумать.

Я продолжал молчать.

– Мне нравится, как вы пишете, господин