Снеговик - Ю Несбе

— Не «крайние» это называется, а «те, что стоят с краю». Сколько раз я тебе уже говорил?

— А мама…

— Мама говорит неправильно. В той части Осло и в той семье, в которой она родилась, на норвежский не обращают внимания.

Изо рта у отца пахло солеными гнилыми водорослями.

В дом кто-то вошел.

— Привет! — донеслось из прихожей.

Юнас хотел было побежать маме навстречу, но отец удержал его за плечо и показал на ненакрытый стол.

— Какие же вы молодцы!

Она стояла в дверях у него за спиной, и Юнас угадал в ее запыхавшемся голосе улыбку. Он принялся поспешно расставлять чашки и раскладывать приборы.

— А какого прекрасного огромного снеговика вы слепили!

Юнас вопросительно повернулся к матери, которая расстегивала пальто. Такая красивая. Смуглая, темноволосая, как и он сам. С нежным-нежным выражением глаз. Почти всегда. Почти. Теперь она уже не такая стройная, как на свадебных фотографиях, но, когда они недавно ездили отдыхать в деревню, он видел, что мужчины на нее заглядывались.

— Никакого снеговика мы не лепили, — сказал Юнас.

— Разве? — наморщила лоб мама, разматывая длинный толстый розовый шарф, который он подарил ей на Рождество.

Отец подошел к окну:

— Наверное, соседские дети.

Юнас забрался на стул и выглянул на улицу. А там, посреди газона, прямо напротив их дома, и правда стоял большой снеговик. Глаза и рот выложены камешками, а нос сделан из морковки. Шляпы и шарфа у него не было, да и рука была всего одна — тонкая веточка, выдернутая, как догадался Юнас, из изгороди. И еще кое-что было не так: снеговик стоял неправильно. Юнас не смог бы этого объяснить, но чувствовал: снеговика надо было ставить лицом к дороге, к открытому пространству.

— А почему… — начал он, но отец его перебил:

— Я с ними поговорю.

— Зачем? — спросила мама из прихожей. Судя по звуку, она расстегивала молнию на высоких черных кожаных сапогах. — Это ничего не даст.

— Я не хочу, чтобы по моему участку кто-то шатался. Вот вернусь и поговорю.

Мать в прихожей вздохнула:

— А когда ты вернешься, дорогой?

— Завтра.

— В котором часу?

— Это что? Допрос? — Отец произнес это с деланым спокойствием, и Юнас поежился.

— Мне бы хотелось, чтобы обед был готов к твоему возвращению, — отозвалась мать.

Она вошла в кухню, заглянула в кастрюлю и сделала огонь посильнее.

— К чему эти хлопоты? — буркнул отец, отвернувшись к стопке газет, что лежала на диванчике. — Вернусь, и приготовишь.

— Ну хорошо. — Мать подошла к отцу и обняла его со спины. — Неужели тебе действительно надо в Берген на ночь глядя?

— Лекцию я читаю в восемь утра, — объяснил отец. — Час уйдет только на то, чтобы добраться от самолета до университета, так что я даже думать не хочу о том, чтобы лететь первым утренним рейсом.

Юнас заметил, как расслабились мускулы у отца на шее — мама опять подобрала правильные слова.

— А почему снеговик смотрит на наш дом? — спросил Юнас.

— Иди-ка вымой руки, — приказала мать.

Ели в тишине, прерываемой короткими вопросами матери о делах в школе и расплывчатыми ответами Юнаса. Вот повезло, что отец не принялся за свои невыносимые расспросы о том, что они сегодня проходили — или не проходили — в «этой убогой школе»! Еще хуже было бы, если б родители учинили Юнасу быстрый допрос о том, с кем из ребят он играл, кто их родители и откуда они родом. Юнас, к раздражению отца, никогда не мог дать на такие вопросы удовлетворительных ответов.

Улегшись в кровать, Юнас слушал, как внизу отец прощается с матерью, как хлопает дверь и отъезжает машина. Они опять остались одни. Мать включила телевизор. Мальчик вспомнил, как она пыталась узнать у него, почему он больше не приглашает к себе друзей. Юнас не знал, что ответить: ему ведь не хотелось, чтобы она начала себя ненавидеть. Вместо этого он сейчас лежал и ненавидел себя самого. Юнас укусил себя за щеку, так что боль выстрелила в ухо, и уставился в потолок, на «музыку ветра» — звенящие металлические трубки. Он встал, дошаркал до окна и выглянул наружу.

Снег во дворе отражал достаточно света, чтобы он мог различить снеговика, стоящего внизу. Одинокий такой. Надо бы сообразить ему шапку и шарф. И, может, даже метлу. В этот момент луна показалась из-за туч. Свет упал на темный двор. И на глаза снеговика. Юнас затаил дыхание и попятился от окна. Глаза из гравия слабо сверкнули. И смотрели они не просто на двор. Они были направлены вверх. Прямо на него. Юнас задернул шторы и забрался в кровать.