Тест на доверие - Галина Владимировна Романова

Мокрая длинная челка сразу накрыла ей пол-лица.

– Неудобная стрижка, – качнул он головой.

Отошел в угол, открыл высокий белый шкаф, достал рулон бумажных полотенец. Протянул Маше.

– Вытритесь, старший лейтенант Лунина. – Он вернулся на место за столом, двинул на себя папку с бумагами и, погрузившись в их изучение, как будто нехотя представился: – Иван Иванович Филонов, к вашим услугам. Так что у вас за вопросы по Лебедеву?

– Так вам звонили или нет по поводу меня, Иван Иванович?

Она шустро отматывала бумажные полотенца, вытирала лицо, волосы, шею. Мокрые комочки швыряла в корзину для мусора у двери.

– Звонили. Предупредили, что будет представитель. Но не сказали, что такой прехорошенький, – глянул он на нее поверх очков в грубой роговой оправе. – Сколько вам лет, Мария Лунина?

– Двадцать пять.

– И в двадцать пять лет вы уже старший лейтенант, расследуете дела и служите в таком серьезном отделе? Боюсь представить, что способствовало вашему выбору, – бормотал он как будто рассеянно, время от времени делая пометки на полях какого-то документа. – Спрашивайте, старлей. У меня не так уж много времени для реверансов.

– А ничего, что тут посторонний, Иван Иванович? – покосилась Маша на дядьку в черном строгом костюме.

– Это не посторонний, Лунина. Это сын Лебедева. И у него тоже возникли вопросы, как и у вас. Давайте это как-то объединим в целях экономии времени. Спрашивайте, Лунина.

– Причина смерти Павла Семеновича Лебедева?

– Проникающее ранение в область сердца.

– Он умер сразу?

– Да, в течение минуты.

– Какой была поза при обнаружении тела?

– Что?! – Мужчины одновременно уставились на нее, но вопрос прозвучал от Лебедева-младшего.

– Как он сидел? Он же помещался на скамейке, правильно меня информировали? Какой была его поза? Как вообще он мог воткнуть себе в сердце заточку… Это же была заточка, да? Как он мог сам себя зарезать в сердце? Вы, как эксперт, можете это представить? Подтвердить?

Филонов смотрел на нее не мигая, долго. Будто умер. Или научился у своих безмолвных пациентов немигающим взглядам. Странная особенность.

– Он сидел согнувшись. Держал отвертку слабой правой рукой…

– Как если бы его руку кто-то пристроил на ней, так?

– Или как если бы его реакция ослабла после остановки сердца, – опротестовал Филонов и несколько раз моргнул. – Верхняя часть туловища была наклонена вперед. И ручка орудия убийства упиралась в колено трупа.

Он быстро глянул на мужчину в костюме и едва слышно пробормотал извинения.

– В принципе, он мог сам себе нанести этот смертельный удар, но…

Иван Иванович отодвинул бумаги, поднялся с места, подошел к Маше и чуть сдвинул очки по переносице.

– …но считаю это маловероятным.

– Вот! – нацелила в него Маша палец и покивала в сторону сына Лебедева. – Я тоже. Это редкий способ ухода из жизни. Едва ли не единственный! Поэтому смею предположить, что вашего отца убили.

Темноволосая голова поверх воротника черного костюма заходила из стороны в сторону. Глаза зажмурились.

– Кому он помешал?! – еле продавил мужчина сквозь стиснутые зубы. – Он совершенно безвредный, беспомощный человек! Зачем?! А записка? Как вы объясните эту записку?

– Я ее еще не видела. Графологи изучали? Это почерк вашего отца?

– Я без графолога знаю: это писал папа.

Лебедев-младший сунул руку в карман пиджака, вытянул большой носовой платок. Старомодный, белый, с двумя параллельными линиями коричневого цвета по периметру. Принялся вытирать им небритое лицо. То ли вспотел. То ли заплакал. Маше было не рассмотреть. Обзор закрывала громоздкая фигура Филонова Ивана Ивановича.

– Что в записке? – спросила Маша.

– Это даже не записка, а целое письмо. О том, как он начинал бизнес. Как привлек к нему своего старшего брата. Как тот потом подмял под себя все. И как отвернулся от него, когда папа попал в переплет.

– Что за переплет? – насторожилась Маша.

– Я не знаю. Мы в последний год почти не общались с ним. Я уволился из органов и улетел на Камчатку.

– Да? И что вы там делали?

Она представления не имела, что можно делать в таких диких местах. Наблюдать за дремлющими вулканами? Встречать и провожать туманные облака, накрывающие сопки? И мерзнуть, постоянно мерзнуть! Там же наверняка холодно.

– Жил, – последовал короткий ответ.

– И как там? – Ей правда было интересно.

– Красиво, холодно.

– Понятно.

Маша мгновенно представила холостяцкое жилье Лебедева-младшего на самом краю земли. Свистящий ветер в оконных щелях, грязный пол, неделями не меняющееся постельное белье, на которое он укладывается в одежде. Потому что лень раздеваться, холодно же. Обеды и ужины прямо из кастрюли ложкой. И зачем все это? Чтобы наказать себя? За что?..

– Мне бы хотелось получить ваше заключение, Иван Иванович.

– Да вот оно, пожалуйста. – Он порылся в органайзере на столе, вытащил пару листов. – Только там вы не найдете моих рассуждений на тему: «Мог он сам или нет?» Все казенно просто: в результате чего наступила смерть. И все.

– Но вы же только что сказали…

– Мои рассуждения могут быть ошибочными, уважаемая… старший лейтенант Мария Лунина. Это уже ваша работа. Если не верите в суицид, ищите убийцу.

– Понятно. – Она быстро прочитала распечатанное заключение, запросила папку. – На улице дождь. Намокнет.

– Я на машине. Подвезу, – неожиданно вызвался Лебедев. – Вам куда?

– А мне бы на квартиру к вашему отцу. Сможете доставить?

Он с кивком поднялся, дошел до треноги у входа, снял свою куртку.

– Послушайте, Иван Иванович, как он был одет? – поинтересовалась Маша. – Могу взглянуть на его одежду?

– Можете. Еще не отдал. Идемте.

Лебедев-младший тоже пошел за ними.

– У вас не забирали на экспертизу его одежду? – подивилась Маша, быстро топая за Филоновым.

– Сочли это лишним. Человек покончил с собой, зачем?

Филонов остановился возле узкой двери. Открыл ее, исчез за ней, через минуту вернулся с казенным опечатанным пакетом. Швырнул его на узкий стол у двери.

– Смотрите. Но шустрее, старший лейтенант. У меня очень много дел.

Маша натянула перчатки, пару-другую всегда имела при себе, выезжая на место происшествия. Развязала петлю на пакете, вывалила на стол содержимое.

Темные брюки с ремнем, темный пиджак, рубашка, ботинки, носки, нижнее белье, темные очки. Все было дорогим, кроме очков. Отложив их в сторону, она принялась осматривать рубашку. Тонкий хлопок фисташкового цвета. С левой стороны дырочка, вокруг нее все выпачкано подсохшей кровью. На спине в районе ремня небольшое пятно.

– Что это? – ткнула она пальцем в пятно на рубашке. – Это не пот. Он бы давно высох.

– Похоже на масляное пятно, – нахмурился Филонов, хватая рубашку и рассматривая ее, поднося близко к глазам. – Да, похоже на масляное пятно. Дайте-ка пиджак.

На