Бриллиантовая месть - Марина Серова

был необходим. Но уволить? Не знаю, не имею ни малейшего понятия. Вряд ли это могло быть из-за ссоры. Они оба отлично разделяли личное и рабочее, – Игорь рассматривал бумагу удивленно, вчитываясь в текст. – Такие характеристики ужасные. Может, хотел припугнуть? Но за что? Может, розыгрыш какой?

Игорь подошел к столу, чтобы положить заявление обратно, но неловко запнувшись о ковер, чуть не упал. Он схватился рукой за стол, а уголок ковра слегка завернулся, и я заметила грязь на полу. Под ковром был большой грязный и засохший след.

– Игорь, стой на месте! Где здесь линейка? – Он стоял в опасной близости от следа. Любой неловкий шаг, и он сотрет пока что единственную имеющуюся у нас улику.

Я указала на этот след, и мужчина все понял без слов. Он осторожно отошел в сторону, не задев отпечаток и достал линейку откуда-то из недр книжного шкафа.

Пока я измеряла размеры этого следа, в моей голове быстро закрутились шестеренки. Вот оно! Моя догадка похожа на правду. Это явно отпечаток мужского ботинка, исходя из его размеров. Заявление об увольнении с плохой рекомендацией. И он еще близок к семье, раз лучший друг. А значит, у него есть доступ в дом.

После такого увольнения ему точно понадобятся деньги. А брильянт достаточно мелкий, чтобы его пропажу можно было не заметить или списать все на неосторожность и купить новый. У Костровых денег навалом.

Вряд ли убийца задумывался, что этот камешек что-то значит для души, а не для кошелька. Или, наоборот, точно знал, что этот камень разобьет сердце Марине, и, решив отомстить другу через его жену, утащил камень. Чтобы безутешная женщина рыдала в три ручья.

Но стоп. Сначала нужно все выяснить. Но пока что это самый очевидный исход дела. Хотя, конечно, я не могу быть уверена, что это был точно Иван. И что след каким-то образом относится к делу.

След оказался размером почти двадцать девять сантиметров. Я прикинула в голове таблицу размеров обуви: примерно сорок пятый размер ноги. Необходимо еще найти орудие убийства и измерить ноги подозреваемых. Но у меня теперь хотя бы есть подозреваемый и его мотив. Осталось все выяснить. Наверное, в процессе общения обнаружатся еще более интересные подробности, мотивы и подозрения, но пока что я могла радоваться. Хотя и не спешила с этим.

Повторный осмотр ни к чему не привел. Я не смогла обнаружить ничего нового или мало-мальски полезного, а продолжать тянуть время, находясь там, где только что был труп, – не лучшая затея. Тем более в кабинете ужасно воняет. А дышать трупными газами не то чтобы сильно полезно.

Игорь, уходя из кабинета, спросил у меня, может ли он приоткрыть окно. Я разрешила, надеясь, что не будет дождя, который мог бы смыть нечто важное. Но в любом случае я осмотрела все, что можно, и ничего не нашла. Вряд ли в этом кабинете можно найти что-то еще. Разве что в куче бумаг заваляется какой-то важнейший элемент для расследования. Что вряд ли. Не будет же лежать посреди стола в куче бумаг что-то такое, что мне потом пригодится.

Я набрала номер Кирьянова.

– Тань, имей совесть, – первым делом возмутился Володька. – Я до работы-то добраться не успел, а тебе уже информацию подавай!

– А вот и не угадал, – фыркнула я. – Я к тебе – с информацией. Твои под ковром смотрели?

– Нет вроде, – откликнулся Киря. – А что там?

– Присылай этих двоечников обратно! Там след. Ботинка. Навскидку сорок пятого размера. Пусть соскобы грунта что ли возьмут, рисунок подошвы, если выйдет, ну и все такое, специалистам лучше знать. А мы ушли.

– Хорошо, – хмыкнул Кирьянов. – Спасибо.

Я отсоединилась и обратилась к Игорю:

– Поехали к тебе в родовое гнездо. Где можно найти укромное место, в котором мне не будут мешать думать и опрашивать всех? И где можно будет собрать людей, чтобы с ними поговорить? – Не хотелось бы тащить толпу подозреваемых к себе домой. Или тем более опрашивать их где-то в людном месте. Все-таки нужно каким-то образом скрыть все это дело от журналистов. В этом Игорь точно прав. Иначе они не дадут спокойно работать и спугнут убийцу своими «расследованиями».

– Дома есть просторный кабинет отца. Первое время я там тоже работал. Отличное тихое место, где никто не помешает и не разнесет никакую информацию за стены дома. Он очень любил свой кабинет. – Мужчина внезапно погрустнел. Как будто он постепенно осознает, что отца больше нет.

Мне стало не по себе, будто я подсматриваю за чужой жизнью через окно. Но такая у меня работа. Ничего с этим не поделаешь. Часто приходится видеть смерти людей. И они всегда кому-то да дороги.

– Отлично, мне подходит. Собери, пожалуйста, всех причастных к делу о пропаже камня. В том числе случайных посетителей дома. И тех, кого подозреваешь сам. А еще, пожалуйста, составь мне список тех, кто мог бы желать смерти Александру. Не знаю, конкуренты или какая-то очень обиженная любовница. Сможешь?

Игорь кивнул. Он снова галантно открыл передо мной дверь машины и усадил. Я в очередной раз восхитилась тому, какой он джентльмен. Его даме сердца невероятно повезло с таким мужчиной. Как раз, на мое удивление, стоило ему закрепить телефон на держателе, я увидела в шторке уведомлений сообщение от контакта с названием «Любимая жена». Кажется, я узнала что-то очень секретное и интересное. Он так старался скрыть, что у него есть кто-то, что прокололся на таких глупых мелочах.

Я отвернулась, сделав вид, что не заметила. Интересно, а кто-то еще кроме меня знает о том, что он женат? Ну, пресса как минимум точно не в курсе.

Я мельком глянула на его правую руку. На безымянном пальце был небольшой след от кольца. Как будто он его не слишком часто носит. Руки успели загореть чуть сильнее, и если не знать и не всматриваться, то даже и не заметно. Он снимает кольцо, чтобы скрыть жену. Но в курсе ли она таких его секретных операций? Или он и от нее прячет все подробности своей жизни? И зачем ему скрывать свою жену? А еще – от кого?

Всю дорогу я думала о нем и его жене. В сообщении она спрашивала, как он. Но сказал ли он ей всю правду? Знает ли она, что Игорь нашел труп отца в кабинете? Но как такое сказать, с другой-то стороны.

Я задумалась. Если он продолжит так сильно уходить в себя и бесконечно молчать и винить себя, то я не смогу с ним нормально