Заказ на мента - Евгений Сартинов

— Домой-домой, — бормотал он.

Хало мало понимал, про какой дом говорит друг, но желание уйти как можно дальше от тюрьмы и больницы и у него было превыше всего. И, когда они увидели в противоположном конце коридора все густеющую толпу людей в до дрожи знакомой форме, то понял, что все кончено. Но, уже мало понимая, что делает, Хало рванул Сему влево, открыл первую попавшуюся дверь и ввалился в палату. Это была женская палата, травматология. Сейчас здесь было только три пациентки, и они, проснувшись от яркого света, жмурили заспанные глаза.

— Что такое?

— Что случилось? — начали спрашивать они.

Но Хало не дал им сообразить в чем дело. Рывком, подняв с кровати одну из больных, он приставил к горлу девушки свой нож и начал ждать. Так что, когда первая фигура в форме сизого цвета показалась в дверях, он закричал этим своим невероятно высоким голосом: — Стоять! Стоять! Я ее зарежу! Стоять! Уйти всем!

Милиционеры отшатнулись назад, потом сквозь них протиснулась невысокая фигура Колодникова.

— Хало, не дури, — спокойным тоном попросил он. — Отпусти ее.

— Я сказал, всем уйти! Быстро!

— Уйдут они, уйдут, — пообещал Андрей. — Я только останусь.

Он прошел в палату, свернул в сторону, и уселся на свободную кровать. Потом он обратился к двум другим женщинам, сидевшим на своих кроватях.

— Ну, а вы что ждете? Хотите, чтобы и вас взяли в заложники? Бегите, пока можно.

Хоть на ногах у обеих женщин был гипс, но через несколько секунд ни одной ни второй уже не было в палате. Между тем Колодников обратил внимание на Семина. Тот, с побелевшим лицом, сидел на кровати за спиной Жука.

— Хало, а брательнику твоему, Семе, хреново что-то. Ему бы к врачу надо.

Хало дернулся назад, посмотрел на Семина.

— Сем, что с тобой? — спросил он.

— Хреново, — пробормотал тот, — сдохну я скоро.

— Ну, что, вызвать врача? — предложил Колодников. Хало уже дернулся, чтобы крикнуть про врача, но Сема его опередил.

— Не надо, Жук, — тихо отозвался сам Сема. — Это он все понтует. Вдвоем они тебя мигом скрутят.

Тогда Жук решил, что у него есть другой выход из этой ситуации.

— Машину мне! Машину и миллион долларов!

Между тем Колодников, словно не слыша этого, спокойно закурил сигарету, сунул пачку в карман. Голос его был спокойным, ровным.

— Чудак ты, Женя. Кто же сейчас тебе у нас в городе найдет миллион долларов? У нас тут не Америка.

— Все равно, я выйду отсюда! Я не пойду в тюрьму. Я не хочу туда.

— Придется, Женя, придется.

— Нет!

За спиной Колодникова полыхнула яркая вспышка. Андрей понял, что кто-то фотографирует палату и все, что тут происходит, но не понял почему. Между тем Семе стало совсем плохо, и он со стоном свалился на пол. Хало тут же забыл про свою заложницу.

— Сема! — закричал он, и, бросив женщину, кинулся к нему. Колодников, в свою очередь кинулся к пребывавшей в ступоре девушке, и, схватив за руку, потянул ее к выходу. Это было не так просто, на ноге девушки оказался аппарат Илизарова. Фотовспышки продолжали следовать одна за другой, и кадры фиксировали как в палату вбегали милиционеры, а потом как взвившийся вверх Жук в два прыжка достиг окна, и, пробив своей сорокилограммовой массой огромное оконное стекло исчез в темноте ночи. Ошалевшие милиционеры рассматривали разбитое окно, потом тот самый усатый прапорщик с натугой взобрался на подоконник, перегнулся вниз, и крикнул: — Климов, что он там?

— Всмятку, что еще тут может быть! — донеслось снизу. — Хрен отскоблишь теперь!

— Да, однако, — пробормотал Колодников. Он оглянулся, и, наконец, увидел того, кто так надоедал ему своими вспышками. Это был Антон Рябцев.

— Антоша, а ты то как тут очутился?

— Да, ехал мимо со дня рождения, а тут три ваших машины несутся с сиренами в одну сторону. У меня рефлекс и сработал. Зато какие классные получились кадры!

— У тебя что, цифровик? — спросил Андрей.

— Да. Так что, завтра уже эти кадры будут на первых страницах областных газет. "Захват заложника малолетним преступником"! Круто?! Я редакторам еще аукцион устрою! Кто больше даст, тот и получит эти кадры.

Между тем дежурный хирург и медсестра подняли с пола стонущего Сему.

— Куды ж ты пошел, а? — участливо спрашивала Анна Леонтьевна. — Тебе еще лежать и лежать. Вон, крови то сколько.

— В операционную его, похоже, швы разошлись, — велел хирург.

Через десять минут Семин уже лежал на операционном столе, но трудиться в тот вечер хирургам не пришлось. Когда все они вышли готовиться к операции, Сема дотянулся до стола с инструментами, нащупал там скальпель, и перерезал себе горло. Ему было легше убить себя, чем терпеть боль.