Шесть масок смерти - Сюсукэ Митио

– Эй.

Из темноты дорожки виднелся свет карманного фонарика. Он слепил глаза, и я не могла разглядеть четко, но тень человека была только одна.

– А где господин Ёсиока?

– Он здесь.

– …В каком смысле?

Рядом с Эдзоэ шел огромный пес. Он появлялся постепенно в рассеянном свете фонарика. Коричневая шерсть, висячие уши, длинная морда. Кожа на щеках свисала ниже челюстей, он покачивался с каждым шагом. Пес подошел поближе и уставился на меня. Как будто старый мастер со скверным характером молча вопрошал посетителя, пришедшего к нему в мастерскую: «А ты кто такой?»

– Как так? Почему собака? А где твой партнер господин Ёсиока?

– Человек по фамилии Ёсиока умер. А это бладхаунд, с которым мы познакомились прямо перед его смертью. У него не было имени, и он унаследовал полное имя Ёсиоки. Сэйити Ёсиока.

Я была поражена, но Эдзоэ больше ничего пояснять не стал.

– В некотором смысле он – мой последний козырь. Если и с ним мы ничего не найдем, то считай, что можно забить на это дело… Ладно, начнем.

Пока я стояла огорошенная, Эдзоэ достал из рюкзака пластиковый контейнер. В нем лежало полотенце, которое он одолжил в доме Кидзаки. То самое мятое полотенце, которое нравилось Буццати и которое он притащил к себе в конуру. Эдзоэ поднес полотенце к носу Ёсиоки и зашептал ему в повисшее ухо:

– Ты уж прости меня, но, прошу, помоги…

Вместо того чтобы понюхать полотенце, Ёсиока поднял глаза на Эдзоэ. У него было такое выражение морды, совсем как у человека, который, подняв одну бровь, говорит: «Я и так все понял».

– Когда закончишь, помассирую тебя массажером.

Ёсиока будто вздохнул и наконец понюхал полотенце. Эдзоэ посветил фонариком вглубь аллеи, Ёсиока медленно зашевелился и пошел в ту сторону. За ним на небольшом расстоянии шел Эдзоэ. Я присмотрелась: поводка у него в руках не было.

– У этого пса была травма? – спросила я, направляясь вслед за Эдзоэ. Силуэт идущей собаки выглядел неестественно, как будто она несла тяжелый груз, накренившись на правую сторону.

– Очень давно его сбила машина. Вот, остались последствия…

И в этот раз он обошелся без пояснений.

– Секрет высокого уровня раскрываемости в нем, да?

– У него остались последствия травмы при ДТП, к тому же он уже старенький, и я стараюсь не выводить его на работу. Только в тех случаях, когда моих сил недостаточно, он помогает мне, как сегодня. Мой уровень раскрываемости – самое большее восемьдесят пять процентов.

Но все равно это очень даже много.

– Порода бладхаунд появилась в Бельгии; говорят, они обладают волшебным нюхом. Однако даже среди них нюх Ёсиоки особенный.

– Но полицейские собаки всё обыскали по запаху…

– Наверное, эта работа не их призвание. И у собак есть свои таланты или их отсутствие. И люди, и собаки, если будут тренироваться, могут овладеть определенными навыками, но, сколько бы они ни старались, с талантом им не сравниться. – Эдзоэ осветил фонариком зад Ёсиоки, идущего впереди. – Ведь с давних пор успех в расследовании сложных дел принадлежит не полицейским собакам, а следователям.

Я не знала, что ему ответить на это, и неопределенно покачала головой. Земля на аллее уже просохла. Вокруг в темноте стояла тишина, был слышен только звук шагов по листве. Ёсиока, опустив голову низко к земле, шел нетвердым шагом, внюхиваясь в запахи земли.

«Надо бы нам до того, как пойдет дождь…» – собиралась сказать я, но тут у меня завибрировал телефон в рюкзачке. Я вытащила его на ходу. Опять звонил Яэда. Глядя на ослепляюще яркий дисплей, я пребывала в сомнениях. Я скрывала и то, что попросила Эдзоэ отыскать Буццати, и то, что заставила его сходить в дом Кидзаки.

– Доброй ночи. – Телефон не замолкал, поэтому пришлось ответить. До моих ушей тут же донесся противный голос следака:

– Это я.

Я тут же пожалела, что взяла трубку.

– От тебя никаких новостей – вот я и забеспокоился.

– Так ничего и не происходит, о чем вам надо было бы доложить.

Впереди Ёсиока внезапно поменял направление, в котором двигался. Он пошел от аллеи в сторону леса справа. Может быть, что-то унюхал… Я почувствовала, как сердце у меня в груди стало биться быстрее. Мы вместе с Эдзоэ пошли вслед за Ёсиокой.

– Ты сейчас на улице, что ли?

Интересно, а в обычной компании мужчина-начальник говорит так с женщиной-подчиненной?

– Да.

– Одна?

– Да, – ответила я.

Яэда немного помолчал и сказал:

– Что там, как дела?

Он сказал это с сомнением, как будто подозревал, что я что-то знаю, но скрываю от него.

– Если что-то будет, я сама вам доложу.

Я импульсивно прекратила разговор, а Эдзоэ, как будто ждал этого, достал из рюкзака колонку, настроил приложение в смартфоне и – «Эй! Э-э-эй!» – зазвучал голос Такая, впитываемый ночным лесом. Ёсиока шел вперед, пробираясь сквозь деревья, не обращая внимания на крики из динамика, прижимая нос вплотную к земле.

– Не хотел бы я иметь такую подчиненную, как ты.

– Тот, кто говорит о подчиненных «иметь», вообще никаких подчиненных не достоин.

Ёсиока, направлявшийся в глубину леса, остановился. Один раз гавкнул и побежал, на его передней лапе лежал клочок белой шерсти. Эдзоэ опустился на колени на землю и оглянулся на меня, будто говорил: «Видела?» Я почувствовала, как мое тело напряглось, но мне показалось, что я помню этот клок. Хотя нет, наверное, все клочки шерсти выглядят одинаково…

– Думаю, это тот клок шерсти, который был на плече у тебя днем.

И слетел он как раз где-то в этом месте. Когда я это сказала, Эдзоэ щелкнул языком, подобрал шерсть с земли и положил его в пластиковый контейнер.

Рассвет мы провели на парковке многоквартирного дома.

– И почему происходят убийства…

Эдзоэ разгреб велосипеды на парковке и сел по-турецки на освободившемся пространстве. Рядом на животе лежал уставший Ёсиока, положив морду на асфальт. А я облокотилась о шершавую стену, слушая шум дождя и смотря на него. Сначала я сидела на корточках, стараясь не садиться вниз, но затем сдалась и уселась.

– Большинство животных не убивают друг друга в своей среде. Они понимают обоюдные знаки, как показать меру или сообщить о поражении.

Рассеянный свет проникал через вход в многоквартирный дом. Наверное, сейчас уже седьмой час утра. Но у меня не было сил даже чтобы поднять руку и посмотреть на часы.

– Не скажу за всех, но, насколько я видела, и мелкое воровство, и крупное, и нанесение телесных повреждений – среди преступников не было ни одного, кто был бы доволен собственной жизнью.

– А убийцы?

– Убийство у меня впервые.

Но действительно ли все одинаково?

Ёсиока прошерстил всю территорию леса, обойдя ее кругами, а мы с Эдзоэ следовали за ним. Вглядывались в темноту, через колонку прокручивали на повторе запись Такая. Но время шло, а результата не было никакого. То ли вообще никаких следов Буццати там не