Секретный дневник доктора Уотсона - Фил Гровик

Я предпочел попросить царя удалиться, и он это сделал, хотя и с неохотой. На территории поместья жила местная женщина, которая выполняла работу моей медсестры. Ее звали Сара, и, судя по тому, свидетелем чего я стал в ту ночь, медицина являлась ее призванием. Ей было свойственно сочувствие, и у нее были прекрасные добрые руки. Она сказала, что выполняет на острове функции медсестры и сиделки и ухаживает за больными. В молодости ее обучали этому ремеслу врачи на острове Гранд-Багама. Врачи приезжали раз в несколько месяцев, чтобы осмотреть жителей Эльютеры, а Сара жила здесь постоянно и помогала людям, когда врачей не было. Она прекрасно справлялась.

Алексею было очень плохо. У него тут же резко поднялась температура, что на самом деле являлось хорошим симптомом, но мальчик впал в забытье.

Ко второму дню лицо Алексея побелело. Он напоминал восковую куклу. Глаза сильно ввалились, дыхание стало ужасающе тяжелым. Я умолял царя позволить еще одну небольшую дозу морфия, но на этот раз он категорически отказался. У Алексея началась ужасающая агония, он звал мать с просьбой ему помочь:

– Мама, мама, почему ты мне не поможешь?

Все, кто слышал эти крики, приходили в ужас.

Затем у Алексея начались судороги на фоне перемежающегося забытья и агонии. И словно нам мало было несчастий в безопасности дома, разразился сильный шторм, слишком рано для этого времени года.

Посреди ужаса, бушующего снаружи, и кошмарной агонии ребенка в особняке Сара показала свою нужность и полезность. Она стоила в миллион раз больше, чем ей платили!

– Знаете, – нерешительно сказала она мне, – врачи на главном острове смеялись надо мной из-за использования средств народной медицины, но моих соотечественников наши лекарственные травы и секреты поддерживали задолго до того, как здесь появились белые люди. Может, я смогу вам помочь.

– Боже, женщина, если ты говоришь о каком-то местном зелье, которое дает хотя бы успокаивающий эффект и ничего больше, то ты безусловно поможешь. Но ты будешь помогать мальчику, а не мне, – ответил я.

И она помогла. Пока ураган валил деревья и бился в окна особняка, Сара вышла из дома и отправилась в этот ад. Она отсутствовала три часа и вернулась с небольшой миской, полной некой белой липкой массы.

Я поговорил с царем, который сходил с ума от беспокойства, и он дал мне разрешение, сказав, что доверяет мне. Он сам собирался остаться с царицей и молиться Богу. Я решил, что это самое подходящее для него место.

Я сказал Саре, что решил попробовать дать Алексею ее смесь, однако она ответила, что будет лечить мальчика сама – для этого нужно быть наполовину туземцем, потому что у белых людей слишком твердые головы для того, чтобы иметь мягкие сердца. Я даже вроде рассмеялся в ответ на это замечание, хотя точно не помню. Сара сама скормила принесенную ею смесь Алексею с ложки, пообещав, что лекарство снимет боль.

Было это совпадением или нет, но ее снадобье на самом деле ослабило боль наследника буквально через четверть часа, а вскоре после этого снизилась и температура. И хотя она поднималась и падала снова без какой-либо определенной схемы, лекарство неизменно волшебным образом срабатывало.

Тогда я поверил в местные средства. Но когда я спросил Сару, что входит в состав ее зелья, она рассмеялась и ответила, что старые островные секреты не следует знать белому человеку, даже мне.

– Этот мальчик не должен страдать, – просто сказала она. – Он – махтуба.

Когда я поинтересовался точным значением слова, Сара пояснила, что оно означает душу, которая много страдала, не заслуживая этого.

13 августа 1918 года

Утром царю сообщили о степени разрушений на острове. Два гостевых домика были буквально уничтожены, пострадали многие окна и двери особняка. Деревья повалило штормом, и требовалось много времени, чтобы восстановить постройки. Но самыми серьезными потерями были человеческие: погибли два местных жителя. К сожалению, одним из них оказался племянник Сары.

В дальнейшем Сара говорила, что Алексею помогло не столько ее лекарство, сколько дух ее племянника Оливера. Она твердо верила, что Алексей и Оливер теперь слились в одно целое, и просила царя разрешить ей ухаживать за мальчиком до конца ее собственной жизни. Когда я сказал царю, что это прекрасная мысль, тем более ему в любом случае нужна постоянная сиделка для Алексея, он принял предложение Сары, и она перебралась в одну из комнат, предназначенных для слуг в особняке, чтобы всегда находиться рядом с царевичем. Она полюбила мальчика, как собственного сына.