Детектив Киёси Митараи - Содзи Симада

то пританцовывая. Конечно, она была еще ребенком. Оттого и смеется то и дело. На ее семью обрушилась трагедия, но в ее поведении не было ни малейшего намека на грусть. Все из-за молодости.

Однако, как ни странно, лицо у нее было взрослое. Я не мог поверить, что она не пользуется косметикой. Вокруг ее глаз естественно лежали тени, и сам взгляд казался от этого рассеянным. Улыбка ее была настолько изящна, что такую редко встретишь даже у взрослых женщин. Передние зубы белые и крепкие.

Однако тело еще не оформилось. Руки и ноги стройные, а грудь почти плоская. Правильно было бы описать ее как миниатюрную худощавую девочку, оставляющую впечатление какой-то несбалансированности, что ли. И это придавало ей дьявольское обаяние.

– Господин Исиока, – она повернулась в мою сторону и позвала по имени веселым голосом.

– Д-да, – напряженно ответил я.

– Господин Исиока – писатель, верно?

– Да.

Ответив, я вспомнил, что однажды сказал мне Митараи:

– Исиока, жители этой страны уважают только ужасающих демонов. Если ты не готов быть властным, тогда безопаснее ни с кем не встречаться.

Если я буду и дальше так себя держать, эта девушка, наверное, когда-нибудь начнет обращаться со мной как с собакой. И я решил, что в моем возрасте мне подобает высказываться немного тверже.

Я подумал, что так будет лучше. Прошу других писателей меня извинить, но я не только не ощущаю себя писателем, но и до сих пор не понимаю, почему в обществе к романистам относятся как к людям более высокого статуса. Конечно, это не значит, что все романисты должны быть такими, как я, но в моем случае это именно так. Я всего лишь рассказчик. А интересными миру делает мои истории именно мой друг.

– Верно, я действительно писатель, – снова ответил я другими словами.

Когда я это сказал, Сатоми наклонилась и снова разразилась смехом. Я смешался, будто она прочла ход моих мыслей.

– Какие романы вы пишете?

– Романы, в которых умирают люди. Романы о преступлениях.

– Гм, это интересно. Сходить, что ли, завтра в книжный магазин?

Кажется, она решила, что в книжном магазине лежат все книги всех людей, которые называют себя писателями.

Однако не все книги японских авторов можно найти в любом книжном магазине страны. В Японии много писателей. Полок в книжных магазинах хватает не на всех.

– Сколько здесь книжных магазинов?

– Что? – Она снова засмеялась.

Я опять не понял, что ее насмешило.

– А канцелярские считать?

– Что?

О чем она спрашивает? Я же просто хотел узнать про книжные магазины.

– Два, – сказала она застенчиво.

И я наконец понял, что смеялась она, чтобы скрыть свое смущение, вполне естественное для провинциальной девочки.

– Книжных магазина? – пробормотал я. Мне хотелось посмотреть, как выглядят книжные магазины в таком месте. – Они тоже там, за рекой, на мощеной дороге, где много других магазинов? На главной улице?

– Да, – сказала Сатоми.

– Как эта улица называется?

Сатоми снова засмеялась.

– Каисигэ Гиндза, – вдруг очень тихо сказала она.

– Хм, Каисигэ Гиндза, да? – повторил я довольно громко.

– Вы ведь, господин Исиока, приехали из Токио, верно?

– Нет, из Иокогамы.

– А, из Иокогамы. Но Иокогама же похожа на Токио?

– Ну, они совсем рядом.

Я не понимал, почему она спрашивает об этом.

– Ты когда-нибудь бывала в Токио или Иокогаме? – спросил я.

– Нет! – выкрикнула она.

Ее реакция меня удивила.

– Люди из Токио сюда вообще не приезжают.

– Ну, понятно. А интересно, в какой город люди ездят отсюда?

– В Окаяму.

– В Окаяму?

– В Окаяму или Хиросиму. Еще в Мацуэ и Идзумо. Я только в этих городах бывала.

– Правда?

Это было неожиданно. Судя по ее внешнему виду, я думал, что ей приходилось жить в большом городе.

– Знаешь, мне бы хотелось кое о чем у тебя спросить.

Я начал осторожно. О событиях, которые здесь произошли, я уже имел представление из рассказа Танаки. А вот об этих местах, о людях, о роке, связанном с ними, я не знал почти ничего. И лучше всего об этом было расспросить кого-нибудь из семьи Инубо.

– О чем?

– О разном. Очень о многом, даже не знаю, с чего начать.

Я шел по коридору и думал. Пройдя по длинной дуге коридора, мы добрались до места, где с правой стороны должен быть виден «Рюбикан». Но из-за ночного тумана даже очертания здания были едва уловимы. Отсюда уже совсем невозможно увидеть ближайшую к «Рюбикану» часть «Рютэйкана», ту, где расположена «Мукадэаси-но-ма», комната, где жила женщина с ребенком, потому что она находится намного ниже внутреннего двора.

Прямо перед собой я видел только третий этаж «Рюбикана». С этого места комната на третьем этаже хорошо просматривалась. Наверху смутно проглядывал силуэт железного моста, ведущего в направлении «Рюдзукана».

– Это мост? Он что, ведет на крышу «Рюбикана»?

– Ага, мост. От «Рюдзу-но ю» до крыши «Рюбикана».

– Ясно.

– А здесь, в «Сибуита-но-ма», спит бабушка Кику, – она указала на одну из комнат, мимо которой мы проходили.

Отсюда был виден весь двор. Коридор тут шел не слишком высоко и не слишком низко относительно двора. И двор, хотя довольно просторный, выглядел совершенно как обычный двор обыкновенного дома.

– Бабушка, наверное, уже спит? – спросил я.

Она преувеличенно глубоко кивнула:

– Да, старики рано ложатся спать.

– Лечится от какой-то болезни?

– Да, она нездорова.

– Что у нее?

– Разное. Был и туберкулез. А сейчас говорят, что у нее тут рак, – сказала она, понизив голос, и ткнула себя в нижнюю часть живота. – Вот тут, внизу. И поясница у нее тоже болит.

– А как сейчас с туберкулезом?

– Ну, туберкулез уже давно вылечили.

– Понятно.

Получается, у нее рак женских органов или мочевого пузыря? Учитывая это, я не стал расспрашивать слишком подробно. Кайо тоже говорила, что у нее не все в порядке с женскими органами и что ей и ее матери делали операции. Выходит, в последнее время такие заболевания часто встречаются? А может быть, эти болезни у женщин связаны с приобретением духовных сверхспособностей? Здесь ведь остановились священник с сыном. Интересно, имеет ли это какое-то отношение к року, связанному с этими местами?

– Послушай, священник и его сын тоже здесь живут, верно? Господин Футагояма, если не ошибаюсь? Зачем они сюда приехали?

– О нет, – она наклонилась вперед и закрыла глаза правой рукой. – Сейчас нельзя об этом говорить, – выкрикнула она.

– Почему? – сказал я удивленно.

– Потому что мне страшно. Если днем, то ничего.

– Эх, тогда извини.

Она была так напугана, что я поспешно извинился.

– Ну, тогда, может быть, завтра расскажешь? Хотя у тебя же школа!

– Завтра я вернусь рано, потому что ведь суббота.