Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

Но в первую минуту «она» заинтересовала Катю гораздо больше. На вид ей было лет семьдесят, и это при том, что она щеголяла в брючном костюме канареечного цвета. Серо-седые волосы, элегантная стрижка, в морщинистых ушках — овальные золотые клипсы, на морщинистой шее — золотая «гривна», рот ярко накрашен алым, длинные ногти на сухих жилистых руках тоже. Глаза ее скрывали узкие модные очки с дымчатыми стеклами. Идальго нес за ней оливкового цвета пальто-свингер, на воротнике которого распушились оранжевые перья.

«Желтая водолазка» кивнула в его сторону, но этого и не требовалось. Мещерский и Катя мигом сообразили, что перед ними тот, коего в «Улье» так непочтительно обозвали геронтофилом... «И ничего он не противный, парень как парень, почему этот авангардист так на него взъелся?» — подумала Катя.

— Я, пожалуй, померяю этот. — Она забрала шоколадный костюм и двинулась к примерочной. Там она повесила вешалку с костюмом на крючок, сняла шубу и прильнула к щели в занавесе.

Артур-Идальго прощался со старухой в канарейках. Вот подал ей пальто. Вот поцеловал руку. Она потрепала его по щеке. Снова поцеловал. Ну и ничего особенного...

Кравченко вальяжно двинулся к Артуру. Они о чем-то говорили. Идальго улыбался. Катя взяла шубу, костюм и вышла из примерочной.

— А вот и она, — объявил громко Мещерский. Артур обернулся с улыбкой и.., улыбка внезапно сменилась кислой-прокислой миной.

— Добрый день. — Он нахмурился. Глаза его равнодушно скользнули по Катиной фигуре. — Не подошло?

— Узок, — ответила она.

— Может быть, вот этот. — Он лениво указал на брючный костюм цвета «сафари». — Тряпочка не из самых худших, скроена прилично.

— Мы хотели бы посмотреть все, — вякнул вдруг Кравченко деловито. Мещерский важно закивал в подтверждение.

— М-м, ну, я не думаю, что вашей девушке будет интересно... — Артур пожал плечами. — В столь молодом возрасте это... Мы работаем с более зрелыми клиентами, наши модели ориентированы на...

— Не важно. — Кравченко ослепительно улыбнулся. — Мы слышали о вас по телевизору, хотели бы увидеть все.

— По телевизору? — Артур-Идальго звякнул своей цепью. — Ну что ж, договоритесь с моим менеджером и проходите в зал. Показ через двадцать минут.

Кравченко отправился договариваться. «Сколько они с нас сдерут?» — размышляла Катя, пока Мещерский вел ее в зал. Там было довольно уютно, хотя тесно. Десять кожаных кресел, маленький подиум, и опять эти тяжелые драпировки. В общем, все довольно доморощенно. На стенах укреплены «мобили»: струящиеся силуэты, бабочки, серебристые нити. От их мельтешения у Кати заболела голова.

Постепенно в зал начали заходить зрители — важные иностранные старички и старушки. «Господи Боже, самой младшей и самому младшему наверняка стукнуло семьдесят три!» Они гортанно переговаривались. «Шведы, наверное, или норвежцы какие-нибудь».

Рядом с Катей уселась накрашенная старушка в пестрой скандинавской куртке и черных брюках. У нее были отвратительнейшие духи — прямо мускус какой-то! Катя слегка отодвинулась. Дамы-старушки заняли кресла, старички чинно встали позади. «Это, наверное, целый автобус прибыл, автобусная экскурсия из „Националя“. Чего они тут забыли-то?» — недоумевала Катя. Единственной относительно молодой женщиной оказалась переводчица — «лунная» блондинка в кожаной красной куртке. Она угнездилась посреди цветника старух и быстро залопотала что-то.

— Это датчане, — шепнул Кате Мещерский.

— Да хоть лапландцы! Мне-то что?

Заиграла музыка. Что-то из сороковых-пятидесятых — «О, Рио, Рио». Драпировки раздвинулись, и на сцене показалась.., старушка на высоченных каблуках. Катя вытянула шею: ну и ну! Седые завитые волосы, напудренное лицо, немного сгорбленная осанка, однако походка уверенная: топ-топ, как коза на помосте. Демонстрировалось нечто голубое, воздушное, с невинным девичьим воротничком. В зале появился Идальго. Многие из старушек тут же глупо заулыбались. Он встал у самого подиума.

— Рад приветствовать уважаемых гостей на показе «Весна — лето девяносто шесть». Коллекция «Королева Елизавета Вторая». Стиль — «новая волна». Но для начала несколько ностальгических фантазий.

Кате все начинало здесь нравиться. Старушки-манекенщицы одна за другой продемонстрировали:

«платье стиля нью-лук, бывшее на Елизавете Второй на приеме в Букингемском дворце в канун Рождества 1957 года», «выходное платье в стиле тюник, предложенное Кристобалем Баленсиагой на показе мод в отеле „Шератон“ в декабре 1960 года», «кожаный спортивный комбинезон Марлен Дитрих», «подлинную копию костюма для гольфа госпожи Келли — будущей принцессы Монако».

Но самой элегантной оказалась старушка, демонстрировавшая платье в стиле «мини», которое было на Мэри Куант — создательнице этого направления моды 60-х — на вручении ей ордена Британской империи за заслуги в экспорте легкой промышленности. Старушки млели, хлопали в ладоши, старички вздыхали украдкой.

— Они так вспоминают лучшие годы своей жизни, — шепнул Мещерский. — А манекенщицы-то ряженые.

— Как ряженые? — удивилась Катя.

— Да ты приглядись получше. Это же молодые девицы, загримированные под старух.

Катя воззрилась на подиум. Господи, и правда, это же грим, парики.

— Ой, а зачем все это?

— Ты думаешь, этим кошелкам приятно смотреть на молодых? — Кравченко, стоявший позади Катиного кресла, навис над ней, точно гранитный утес. — Артурчик и нашел выход. Ай да голова — два уха!

Тут в ход пошли новые модели: платья для посещения врача, костюмы для выходных дней (можно подумать, что старушки работали пять дней в неделю) и даже несколько моделей для.., новобрачных.

— Платье невесты «Белая камелия», — объявил Артур.

Катя едва не подпрыгнула, старички-датчане заметно оживились, затараторили. Переводчица молола языком, не закрывая рта.

— Кто не стареет душой, милые мои гости, не стареет и телом, — вкрадчиво нашептывал Идальго в микрофон. — Женщина без возраста — идеал всякого настоящего мужчины. Женщина — соблазнительная и чарующая, опытная и мудрая. Женщина-львица, птица Феникс.

— "Ящерица на суку", — шепнул Князь и фыркнул.

Платье из черного шифона и перьев, где верх был абсолютно прозрачен, произвело на Катю неотразимое впечатление. Ажурная туника с дырочками — на «особый случай» — доконала ее совсем. Она размышляла, кто же из ее соседок рискнет настолько оголить свои увядшие прелести. Неужели отважатся? Ай да старушки! «Дурак Паша-скульптор, ничего-то он не смыслит ни в моде, ни в нас, женщинах. „Срамота-срамота“ — молчал бы уж лучше, — думала она, с замирающим сердцем следя за показом. — Ой, а это что такое? Я это и сейчас не рискну надеть!»

Мещерский и Кравченко давились беззвучным смехом.

— Света, значит, вот в таком виде перед этими тортилами здесь выкаблучивалась! — шепнул Вадька.

— Ничего, между прочим, смешного. — Катя строго цыкнула. — Вы дураки. Ничего не понимаете. Это.., это прекрасно!

— Конечно, мы не сомневаемся, — Кравченко так и трясся весь.

Он отворачивался, крепился.

— Когда вам стукнет столько же, сколько этим лапландцам, и вас разобьет паралич, тогда еще вспомните этот день, — посулила