След на болоте - Андрей Анатольевич Посняков

— Люди добрые! Да что же это? — дернувшись, завопил «Кныш». — Малолетке руки крутят!

Он попытался вырваться — да куда там! Трепыхнулся, сплюнул, выругался… и отчаянно, со злобой, завыл!

* * *

«Государственное право в Средние века складывалось на основе частных и провинциальных деликтов»… — Женечка обхватила голову руками и, оторвавшись от конспекта, глянула в окно. На улице весело улыбалось солнце! Съездить, что ли, на озеро искупаться? Туда-сюда… Конспект можно и там поучить, на пляже… Ага, а времени-то уже полдвенадцатого! А еще готовить родителям обед — сама же и напросилась. Собственно, щи-то уже были сварены еще с утра, а вместо второго можно приготовить какой-нибудь сытный салатик. Лук есть, яйца — четыре штуки. Горошек, кстати, Дорожкин обещал завезти — с Катей вчера договаривались… Вот куда надо бы съездить, так это в продмаг, за рыбой. Кажется, там был хек по пятьдесят шесть копеек… разобрать не должны бы, скорей треску разберут… А если все же разобрали? Тогда посмотрим, что есть… Может быть, что-то копченое… В ОРСе, кажется, ставрида была. На мотороллере-то быстро…

Сбросив домашнее платьице, Женька накинула блузку и задумалась — какую юбку надеть? Конечно, лучше бы старенькую, белую, с ремнем… но она уж больно короткая, да и узковата… И пускай! Что тут и ехать-то? Правда, магазинные тетушки коситься будут и нехорошими словами непременно обзовут… Да и черт-то с ними! Не школьница, в самом-то деле! Взрослая уже…

Кто-то показался у калитки… Дорожкин? Уже? Нет — Макс! Красивый такой, в серых летних брюках со стрелочками, в белой, в мелкую полоску, рубашке-безрукавке.

По крыльцу застучали шаги… Распахнулась дверь.

— Есть кто дома?

— Ой, Макс, не входи пока!

Спохватившись, Женька быстро натянула шорты:

— Все! Теперь можно… Привет!

— Привет! Игорь просил горошек занести… Вернее, Катя… И вот еще… — вслед за банкой консервированного горошка Мезенцев поставил на стол промасленный пакет… с копченой рыбкой!

— Они вчера ею объелись!

— Максим! Какой ты молодец! А я в магазин собралась… Теперь уж не поеду. Ты проходи, проходи… Чаю хочешь?

— Не откажусь. — Сняв парусиновые туфли, гость прошел в комнату. — Кстати, у меня дело к тебе…

— Конспекты?

— Ага… и еще учебник по римскому праву. А то даже в Тянске нет!

— И у меня нет… Зато есть старый конспект! Ты же почерк мой разбираешь?

— Да почерк у тебя замечательный! Так дашь?

— Бери, конечно… Сейчас поищу… Ты ж знаешь, я ничего не выбрасываю… Слушай, Максим, — девушка вдруг обернулась. — А ты про этого… про Кныша не расскажешь, а то я отрывками все?.. Ну, что можно…

— Да я и сам толком не все знаю, — пожал плечами Макс. — Следствие еще не закончено… Алтуфьев, кстати, строгача схватил!

— Владимир Андреевич? Строгача? — удивленно моргнула Женька. — Он же следователь, каких еще поискать! Вот ведь бюрократы! А Сергей? Пенкин?

— Пенкин опять в Сыктывкаре… звонил…

— Так! Давай-ка рассказывай! — усевшись на стул, строго приказала Женя. — А то, похоже, я одна тут ничего толком не знаю, одни сплетни кругом!

— Ну, что знаю…

Мезенцев развел руками… и неожиданно покраснел, случайно глянув на Женькины ножки…

Борис Салимов, по кличке Сом, двадцати трех лет от роду, урожденный города Кирова, еще по малолетке отсидел два года за грабеж, а потом, вскоре после освобождения, получил еще восемь лет, все по той же сто сорок пятой статье, только теперь уже по части второй: в крупных размерах и организованной группой. Да и несовершеннолетним он уже не был… А еще светила Борису непопулярная сто семнадцатая, точнее, та ее часть, где говорится об изнасиловании несовершеннолетней — а это от пяти до пятнадцати! Сом уже сидел за грабеж, когда следователи начали раскручивать старое дело… как раз по сто семнадцатой… Пару раз наезжали — допрашивали… нервировали…

А ведь Салимов только что вступил на путь исправления — по крайней мере, добивался, чтобы в это поверило руководство колонии-поселения, где отбывал срок. Шофер и неплохой механик — такой человек везде на вес золота! «Волгу» начальнику ремонтировал, да и не только ее… Вот и получил послабление в режиме… Даже за запчастями на своем грузовике ездил практически без конвоя! Но всегда возвращался… подготавливая возможный побег.

И однажды рванул! Снова следователь приезжал — чего же теперь, «пятнашку» сидеть-дожидаться?

Стукнув по голове конвойного сержанта, он бросил грузовик на окраине, да и был таков…

В родной Киров не поехал — не дурак, рванул куда получилось — в Сыктывкар… А уж там…

* * *

— А вот там ему, можно сказать, повезло. — Мезенцев налил чай в блюдце. — Салимов — преступник умный, волевой, хитрый и шанса своего не упустил. Зашел как-то на кладбище — голодный, ну а там всегда можно выпить-закусить. Знаешь ведь, на могилках всегда что-то оставляют… Видит — у свежей могилы шобла подростков шпыняет какого-то парнишку… Ну и вступился. Он вообще дружелюбность любил свою показать!

— Это я помню, — покивала Женечка. — А дальше что? Я так понимаю, этот вот парнишка Коля Кныш и был.

— Все так. — Размочив кусок сахара, Максим подул на блюдце. — А дальше — все грустно. Для Коли, не для Сома! У Коли только что умерла мать, осталась где-то далеко тетка…

— Семушкина!

— Она самая… тетка собиралась его приютить… И вообще, видела племянника о-очень давно и толком не помнила… Представляешь, какой шанс? Прикинуться малолетним, легально получить паспорт — и начать новую жизнь! Без всякого страха! Тут у любого голову закружит… И все бы так и сложилось, если б не досадные случайности… Во-первых, жадность парня подвела! Ну, тридцать тысяч… куш немалый, соблазнился — понять можно! Тем более Салимов уже себя очень умным считал. Ну как же — как ловко он всех провел, никто ничего и близко не заподозрил!

— Хотя можно было… — вдруг перебила Женя. — Даже я могла бы догадаться… Но как-то не подумала. А ведь могла бы, да! Наколка… Жаргон этот блатной — «Костян» и все такое… А еще — отличник — и курит! И слишком уж по-взрослому ведет себя с девчонками… много всякой мерзости знает… И эта история с комсомольским билетом! Потерял? Ну правильно — там же фотография!

— Тут и вторая его ошибка — убийство пионервожатой Ирины! — Глотнув чай, Мезенцев пригладил волосы. — Хотя какая ошибка? Просто запаниковал! Может, Коля ему про нее не рассказал… а может, и рассказал, неважно. Письма-то она ему писала и заставляла нервничать. Как отвечать-то? Вдруг почерк знает? А тут еще вдруг решила сама приехать… Скорее всего, предупредила