Я не хотела убивать - Борис Седов

Сидя возле больничной койки находящегося в глубокой коме Самошина, Полина беспомощно сложила на коленях руки и горько заплакала. Судьба, всегда бывшая к ней благосклонной, на этот раз повернулась к ней самой неприглядной своей стороной. Потеряв, еще будучи маленькой девочкой, мать, Полина уже знала, что значит лишиться близкого человека. И теперь, после смерти отца, в ее душе царил полный мрак. Смысл жизни сосредоточился для нее в единственном близком ей человеке, лежащем сейчас перед ней без движения и находящемся на грани между жизнью и смертью. Полина вдруг отчетливо поняла, что если он умрет, то она потеряет последнюю ниточку, связывающую ее с этим миром, и все дни и ночи Полина проводила возле постели Самошина.

Мысли ее постоянно возвращались к роковым событиям, произошедшим в Сочи. Она хорошо помнила, как вошла в номер и ее глазам предстала страшная картина: на ковровой дорожке, заляпанной пятнами крови, лежало тело ее отца. Открытые глаза бессмысленно устремлены вдаль, а на лице печать смерти. Полина с нечеловеческим воплем кинулась к уже остывшему трупу и словно, пытаясь как бы разбудить отца от вечного сна, стала трясти его, выкрикивая:

- Па-а-а-па!!! Ответь!… очнись… Неужели ты… Ну почему? Кто же это? За что? Я люблю тебя, папа… Слышишь, не покидай меня…

Слезы катились по ее щекам, грязным от поплывшей туши и размазавшейся помады. Но Питер Остенбах не слышал ее. Его бренное существование закончилось, он покинул эту грешную землю.

Полина вдруг услышала слабый стон. Оглянувшись, она увидела Самошина, который, скрючившись в неестественной позе, лежал на полу, зажимая рукой рану в нижней части живота.

- Володя, вы живы? Живой… Только потерпи… Не умирай. Сейчас.

Решительно взглянув на переминавшегося с виноватым видом негра-телохранителя, она отдала распоряжение:

- Самюэль, там на шестом этаже хирург из Мюнхена. Альберт Гаштейн. Быстро за ним.

С необыкновенной быстротой для человека его комплекции Самюэль побежал к лифту и через пару минут вернулся в сопровождении немолодого мужчины.

Доктор Гаштейн подошел к лежащему Самошину и посмотрел на его бледное лицо. Приподняв веки, он посветил на зрачок узким лучом фонарика.

- Он еще жив… В вертолет. Как можно быстрее.

Вскоре Самошин был доставлен в центральную больницу города Сочи. Через нескольких часов доктор вышел из операционной и сообщил Полине, что полученное ранение более не грозит жизни пациента, но он находится в глубокой коме и есть подозрения на повреждение позвоночника.

Спустя две недели Самошина на машине скорой помощи доставили в аэропорт. Маленький блестящий самолет фармацевтической компании «Остенбах ГМБХ» выпустил трап, к которому подъехал микроавтобус с красными крестами на борту. Двое санитаров извлекли из автомобиля носилки с лежащим на них мужчиной. Когда дверь самолета закрылась, Полина села напротив доктора Гаштейна и посмотрела на Самошина.

- Как вы думаете, доктор, он выживет?

- Трудно сказать. В Мюнхене мы сделаем полное обследование, включающее рентгенографические и прочие исследования. А пока я затрудняюсь говорить об исходе.

- Сделайте же что-нибудь!

- Вы же знаете, мы с вашим отцом были друзьями, поэтому я сделаю все, что в моих силах.

- Спасибо Альберт, - рука Полины коснулась руки доктора.

Самолет тем временем набрал скорость и легко оторвался от земли. «Хорошо, что он без сознания», - подумала Полина. - «При его боязни летать на самолете он бы сейчас места себе не находил от волнения».

Прилетев в Мюнхен, Полина и доктор Гаштейн доставили Самошина в клинику. Затем Полина села в машину и, купив по дороге цветов, поехала на кладбище. Пройдя мимо ровных рядов надгробий, она подошла к свежей могиле. Земляной холмик был завален венками и букетами. Перешагнув через огромную корзину с цветами, Полина подошла ближе и положила на могилу отца, похороненного неделю назад, две белые розы. Повернувшись к могиле, с надгробного камня которой на нее смотрела молодая женщина, она положила оставшиеся розы на гранит.