Поцелуй медузы - Виктор Евгеньевич Рябинин

менее недели, только затем он становился адекватным членом общества. В противовес гуманным европейским законам и правилам, советские, а позже и российские моряки утюжили океанские просторы по многу месяцев, количество которых в отдельных случаях доходило до года, а то и больше. Поэтому мудрый командир, построив опоздавших подчиненных на юте, постарался перевести все в шутку.

– Товарищи офицеры и мичманы! Допускаю, что после похода многим из вас утром не хочется идти на службу. Усталость и все такое… Советую сразу же открывать журнал «Форбс» и в разделе «Самые богатые люди мира» поискать там свою фамилию. Если не нашли, то быстренько ноги в руки и аллюром на службу…

Вечером к Вовану пришла Лера. Как оказалось, они об этом договаривались, чего Вован напрочь не помнил. Но такое начало женщину не смутило.

– Шла к тебе и заскочила в аптеку, «цитрамон» после вчерашней пьянки решила купить от головы. А за мной молодые ребята примостились в очереди. Одним словом, вместо таблеток купила кучу презервативов… Пусть знают, что у меня голова никогда не болит! К тому же у нас с тобой они не пропадут…

Вовану с Лерой было хорошо. Казалось, она заранее знала все его сексуальные желания и умело их осуществляла. Средства предохранения быстро закончились, и парочка стала обходиться без них.

– Слушай, мне очень нравится все, что происходит между нами… наша… близость, – как-то начал объясняться Вован, но Лера его перебила:

– Милый, близость – это когда облизываешь… А когда трогаешь – это трогательность… А еще есть – проникновенность… Ею мы с тобой и занимается регулярно…

Так прошло несколько месяцев, и Вован стал уже прикидывать, а не совершить ли ему безрассудный поступок и жениться на Лере, но тут внезапно на «Беломорье» получили приказ готовиться к новому, весьма ответственному походу в Карибское море, к берегам Кубы. Лера отошла на второй план.

Как творческая натура, она это почувствовала и как-то утром спросила в лоб:

– Вова, ты хочешь, чтобы мы вместе были всегда?

– Бляха-муха! Лера, не порть мне настроение перед службой, – неоправданно хамски ответил Вован..

Лера не подала виду, но в этот же вечер она ушла. Вернувшись со службы и обнаружив осиротевшую без Леры квартиру, Вован еще надеялся, что женщина вернется. Но этого не случилось.

Позже на кухне он нашел тонкую ученическую тетрадку, в которой Лериным почерком были написаны зарифмованные строчки, обращенные к нему.

Сведет морозом скоро нос и губы…

А ты в любви мне так и не признался.

Весной сниму рейтузы все и шубы!

И ты увидишь, от чего, гад, отказалcя!

А я уйду… Обид не замечая,

Конфетку шоколадную жуя.

И пусть тебя полюбит лошадь злая,

А не такое солнышко, как я…

Прочитав эти неказистые, но искренние стишки, Вован почему-то припомнил, как часто говорила Лера: «Любимые люди уходят трижды. Сначала они уходят из нашей жизни, потом из наших мыслей, и в конце концов они покидают наши сердца».

Лера продолжала оставаться в мыслях и сердце Вована даже здесь, на Кубе.

* * *

Большой разведывательный корабль (брзк) «Беломорье» за свою стальную жизнь прошел столько миль, что запросто хватило бы три с половиной раза обогнуть Землю по экватору. С момента постройки злые языки принялись твердить, мол, этот корабль будет несчастливым: 13 мая его заложили на стапелях, 13 ноября его спустили на воду. Флаг подняли 13 февраля. Даже бортовой номер, если сложить все цифры (571), в сумме выдаст несчастливую чертову дюжину.

Но судьба «Беломорья», напротив, изобиловала всевозможными удачами и приключениями. Корабль частенько оказывался именно там, где его менее всего ожидал вероятный противник. Во время одного из учений ВМС США «беломорцы» сумели первыми поднять на борт новейшую американскую торпеду, всплывшую после учебного отстрела одной из штатовских субмарин. США подали официальный протест по поводу нарушения русскими международных правил предупреждения столкновения судов в море (МППСС-72). Официально командиру «Беломорья» главком объявил строгий выговор за явные нарушения международных правил, а секретным приказом за удачно проведенную боевую операцию тот же главком наградил командира орденом. Подобные «маневры» случались и прежде. Известен случай, когда атомная ракетная субмарина США «Джеймс Мэдисон» столкнулась в Северном море с «неопознанной» советской АПЛ, которая принимала контакт на слежение за «американцем» при выходе из Холли-Лох от одного из кораблей разведки. Разразился международный скандал, были принесены официальные и полные сожаления извинения. В то же время командир нашей лодки, умело подставивший свой борт под «американца», «за срыв боевого патрулирования вероятного противника» получил орден Ленина, а командир группы ОСНАЗ – орден Красной Звезды.

Дабы скрыть свое истинное предназначение, когда-то на кораблях разведки экипаж нес службу в гражданской одежде. Но поскольку «прикид» был одинаков для всех, посчитали, что супостат не дурнее русских, и потому вернулись к военной форме.

Как и на подводных лодках, на кораблях разведки, в силу длительности океанских автономных походов, взаимоотношения всегда были простыми и товарищескими, напрочь лишенными помпезности, заносчивости и пренебрежения старших коллег к младшим по чину. Конечно, как и на всех кораблях ВМФ, командира БЧ-5 за глаза величали «дедом», личный состав электромеханической боевой части тут называли не иначе, как «маслопупами», радистов – «свизюками», а шифровальщика – «шаманом».

Офицеры и мичманы, как правило, называли другу друга по имени, невзирая на регалии и иные заслуги.

Этот поход для «Беломорья» выдался на редкость тяжелым. Во-первых, собирались второпях, потому как приказание из Москвы поступило с опозданием. Во-вторых, погода в Атлантике выдалась штормовой и сам брзк трижды оказывался в эпицентре разбушевавшихся волн. Где-то под ними в заданный район шла и атомная субмарина, но что ей сделается, когда глубже тридцати метров ни один шторм не чувствуется. В результате вместо стандартных 17 суток переход от Кольского залива до берегов Кубы занял ровно три недели.

Пока шли в бухту Хагуа, по берегам трехсотметрового пролива, похожего на булочное горлышко, дружно махали в приветствии руками местные жители. Для них каждый визит иностранного, особенно русского, корабля или судна – возможность хоть немного заработать. Начало традиции положил лоцман, попросивший у штурмана пару банок сгущенного молока: мол, недавно родился ребенок, а с молоком на острове проблематично. По широте славянской души подарили целый ящик. И добрая слава не заставила себя ждать…

День прибытия – это приемы и застолья на борту. Первыми отметились российский военный атташе и кубинский командир военно-морской базы Сьенфуэгос. После небольшой экскурсии по кораблю часа четыре пили в каюте у командира. Затем на причал подогнали местный автобус, в который погрузили радостные, но почти недвижимые