Возвращение капитана Виноградова - Никита Филатов

Деньги у холостого и бездетного Дагутина водились постоянно, хотя и небольшие – скорее, из-за скромных потребностей частно-сыскного профсоюзного босса, чем вследствие колоссального должностного оклада.

– По пивку?

– Веди! Ты же тут все мели знаешь.

– Хорошо бы где-нибудь позвонить?

– Короче! Успеем.

Цены в подвальчике оказались вполне умеренными, но «Балтики», которую так уважал Виноградов, не было. Пришлось довольствоваться продукцией комбината имени легендарного волжского атамана: это тоже, конечно, устроило, но пиво подавали не слишком свежее и достаточно теплое. К тому же после второй бутылки очнулся обманутый было майорскими бутербродами желудок:

– Жрать охота!

– Ну-у… что там – пицца? Или какие-то вон орешки…

– Не возбуждает.

– Может, поехали уже? Лелик, чего-нибудь горяченького сообразишь? Типа борщика или хоть макароны с сыром.

– Ну Кристиночка вчера, кажется, что-то делала.

– Вот и попробуем! – облизнулся Дагутин.

– Мужики, я вам там очень нужен?

– В смысле?

– Саныч, ты чего? Товарища в беде бросаешь? Да Лелика же его девица вместо бананов употребит. Мелкими дольками!

– Нет, если считаете, что…

– Боря! Саныч, кажется прав. У них с Кристиной не сложилось как-то, еще когда Новый год справляли – такая, знаешь, легкая вежливая неприязнь.

– Почему? – удивился Дагутин. – Симпатная девка…

– Да не знаю я! – развел руками Виноградов. – Просто… Конечно, Лелик на ней женится, будем в гости ходить друг к другу семьями, но…

– А Танька? Она что говорит? – Жену Виноградова в компании уважали, даже Боря, троекратный чемпион по трагическим разводам, признавал за ней наличие здравого смысла и на редкость терпимый характер.

– Не знаю. Не спрашивал, – слукавил Владимир Александрович, чтобы не расстраивать общего юного друга окончательно.

Тот тоже предпочел замять деликатную тему:

– Наверное, правильно… Езжай, Саныч, домой!

– Борис, ты точно справишься? Спасешь жениха?

– А мне чего? Стой себе, изображай громоотвод, пока она весь ад не выпустит… Дружба – святое дело! Мужская солидарность.

– Кстати, анекдот на эту тему есть…

– Стоп! В следующий раз. – Виноградов ощутил вполне конкретные физиологические позывы. Довольно естественно, но крайне неудобно при нашем ненавязчивом сервисе – здесь туалета не было, придется нести себя вместе с потребностями аж до дома. – Пардон, мужики…

– Ладно, Саныч, дуй! Мы сейчас допьем и тоже снимемся.

– Счастливо. Не обижайтесь!

– Да брось… мне же больше достанется. Может, еще подружка какая-нибудь случайненько…

– Я тебе звякну. Дома будешь?

– Ну, Лелик, куда же я денусь? С подводной лодки?

– С какой лодки?

– Ты что – не слыхал? Прикол! Я расскажу… наливай.

Направляясь к выходу, Виноградов успел услышать начало древнего анекдота в изложении разгулявшегося Бориса.

* * *

Куранты на здании Думы отмеряли сколько положено – по-питерски вежливо и с некоторой ленцой. Потом чуть помедлили и добавили еще один удар.

Наверное, в этом был своеобразный шик.

– Одно. За две пятьсот.

– Какое?

– Ну-у… черносмородиновое. Рекомендуете?

– Пожалуйста!

Продавщица передала из рук в руки немного измятый с боков, но прохладно-пружинистый вафельный стаканчик.

– Спасибо.

– Ваши пятьсот… – Девчонка была молодой, наивной, несмотря на прошлогоднюю пылкую любовь с одноклассником, закончившуюся стремительным абортом, поэтому загадала: если покупатель откажется от сдачи, то…

– Не надо! – отмахнулся потенциальный суженый.

Продавщица решила, что больше всего он похож на Ван Дамма. И немного на того парня из «Ист Севентин», гитариста – только светло-русый, почти блондин. Хотя постарше… Лет тридцать? Сорок? Она пока еще не очень разбиралась – вот так, навскидку.

– Как же? Постойте!

Но мужчина уже терялся в толпе, унося с собой самое вкусное в мире мороженое и непоруганную холостяцкую свободу. Казалось, под подошвами его фирменных кроссовок жалобно крошатся трепетные осколки незамысловатого девичьего счастья.

– Коз-злы… – собирательно высказалась продавщица вслед, и выцветшая за лето бахрома рекламного зонтика над ее лотком печально зашевелилась, выражая согласие.

– Девушка-а…

– Чего?

– Мне стаканчик один.

– Вафельный?

– А какие есть?

– Все написано! Вон, перед носом… Очки купите, если неграмотный.

– Как не стыдно! Такая красивая…

– Сами вы…

Это не она грубила – это выпирала, рвалась наружу извечная женская ненависть к не оправдавшему надежд самцу.

– Обзорная экскурсия по городу! Музей восковых фигур, Спасо-Преображенский собор – главный собор российской гвардии… – надрывался неподалеку от подземного перехода простуженный и хриплый зазывала. – Продолжительность экскурсии…

Продавщице захотелось запустить в мегафон пломбиром.

– …и умеренные цены! Комфортабельный «икарус» уже ждет вас напротив исторического здания Государственной Думы. Прошу, господа!

Зазывала прокашлялся, сплюнул и завелся по новой:

– Обзорная экскурсия по городу…

А недавний нарушитель девичьего покоя тем временем уже миновал ряженую прислугу Гранд-отеля. Седой суворовский хохолок и щуплую фигурку шефа он приметил издали, но махать руками и голосить не стал.

Он вообще не любил суетиться.

– Добрый день!

– Здравствуй…

Пустых скамеек было несколько, но шеф выбрал ту, что справа:

– Садись.

– Я не опоздал? – мужчина и так знал, что прибыл вовремя, но этикет требовалось соблюсти.

– Все в порядке.

Костюмчик на старике был министерский, пошитый на совесть. Галстук, рубашечка… все как у людей. Привычный трехцветный флажок на лацкане отсутствовал – вот и вся, пожалуй, дань конспирации.

– Слушаю. Зачем звонил?

– Есть некоторые обстоятельства…

– Докладывай!

Мужчина заговорил – четко, заранее обдуманными фразами. Коротко, но так, чтобы профессионалу не пришлось переспрашивать.

– Предложения?

– Возможны, по-моему, следующие варианты…