Напиши мне про любовь - Элизабет Питерс

— Если хоть одно слово просочится в прессу...

— Не смешите! — отмахнулась Жаклин. — Здесь тридцать свидетелей, вам не под силу заткнуть всем рты. И потом, дорогая Хэтти, публике на это наплевать. Однако у меня есть к вам заманчивое предложение... — Она настороженно огляделась. — Не здесь. Где мы можем поговорить без помех?

Хэтти замялась. Неприязнь к Жаклин боролась в ней с любопытством и невольным уважением. Наконец она решилась:

— В полдесятого у оркестра перерыв. Тогда и поговорим.

И удалилась, на ходу поправляя корсаж.

— Одного из подозреваемых вычеркиваем, — заявила Жаклин. — Почему вы не сказали, что знакомы с графом?

— А зачем?

— Впрочем, я его и в расчет не брала.

— А зря. Он, несомненно, наименее вероятный кандидат в убийцы.

О'Брайен поставил на место опрокинутый стол и жестом указал на пустой стул. Эмеральда, едва ее освободили от графа, нетвердой поступью покинула зал, ее примеру последовало большинство остальных посетителей.

— Присаживайтесь, а я принесу вам шампанского, — предложил О'Брайен. — Кстати, я намерен составить вам компанию при встрече с Хэтти.

— Разумеется.

Когда лейтенант вернулся с вином, к ним присоединились Джеймс и Джин. При ближайшем рассмотрении Жаклин убедилась, что Джин и впрямь надела белую водолазку с длинным рукавом под свой расшитый драгоценностями лиф. Эффект не поддавался описанию, но Джин, казалось, этого не ведала — лицо ее разрумянилось от радостного волнения.

— Это правда? — жадно спросила она, усаживаясь и собирая на колени пригоршни розового шифона. — Он умер?

— Всего лишь напился, — ответил О'Брайен.

— Да что вы! Вот уж поделом Хэтти. Что за скряга! За что заплатила, то и получила.

— Ты знала, что он актер? — поинтересовалась Жаклин.

— Ну... конечно, я знала, что он не граф. Я же не полная дура. Джеймс, милый, мне бы так хотелось бокал шампанского.

— Возьми мой, — предложила Жаклин, которая рассчитывала на что-нибудь покрепче. — Я к нему не притрагивалась.

Повисла мучительная пауза. Глаза Джин широко распахнулись. О'Брайен ехидно улыбнулся.

— Впрочем, ты и так слишком много выпила. -

С этими словами Жаклин одним глотком осушила бокал. — Джеймс, потанцуешь со мной?

— Э-э... да, конечно.

По дороге к танцевальному залу Джеймс взял ее под локоток и доверительно спросил:

— Что происходит? Неужели она действительно подумала...

— По-моему, милая Джин сводит старые счеты, — ответила Жаклин. С дружбой, похоже, отныне покончено; Джин, вероятно, и сама не сознавала глубину своей тщательно запрятанной неприязни. — А может, ты и раньше потчевал ее выпивкой, и ей это понравилось, — добавила она уже беспечнее.

— Я угостил ее ужином. Ты ведь сама велела пригласить ее куда-нибудь. Тоска была смертная. Она не убийца. А обыкновенная зануда. И танцует ужасно.

Оркестр играл «Вальс веселой вдовы». Жаклин положила руку на плечо Джеймса и пробормотала:

— Бедный мой Джеймс.

Некоторое время они вальсировали молча, не считая мурлыканья Жаклин. Впервые Джеймс не выказывал недовольства, даже когда она принялась с чувством переводить избитые строки:

— "Хоть не услышала я от тебя ни единого слова любви..."

Рука Джеймса напряглась.

— Какая ж ты чудачка! — нежно прошептал он.

— А мы чудесно танцуем, правда?

— Было бы чудесно, кабы не твой ридикюль. — Джеймс прижал ремешки сумки, но та продолжала шлепать Жаклин по мягкому месту. — Ты не могла бы сдать ее в гардероб?

— Нет.

Джеймс закружил ее в пируэте, отчего сумка запрыгала как чертик на ниточке.

— Значит, идешь по следу? — не унимался он.

— В десять тридцать у меня встреча с тетушкой Хэтти. — Жаклин ойкнула, приняв очередной удар сумки. — Хочу, чтобы все там были, особенно ты, Джеймс.

— Где?

— В ее люксе. Как только увидишь, что я ухожу с ней, следуй за нами. Захвати с собой Джин и позаботься, чтобы Сьюзен с Виктором тоже пришли. С ними я сама переговорю, но очень важно, чтобы они присутствовали.

Мелодия завершилась на томной, пронзительной ноте.

— Люблю тебя! — пропела Жаклин.

— Рад слышать. Продолжим?

— Не сейчас. Я хочу, чтобы ты... — Жаклин осеклась, отчасти потому, что не знала, что дальше сказать, а отчасти потому, что увидела кое-что, требующее немедленных действий. Она устремилась вперед, увлекая за собой Джеймса. — Потанцуй с мисс Валентайн! — торопливо прошептала она. — И не подпускай ее к бару. Это очень, очень важно.

Джеймс нахмурился:

— А я думал, ты...

— Тсс. Пожалуйста, Джеймс!

Макса и Валентайн они перехватили у входа в бар. Жаклин рассыпалась в бурных приветствиях.

— Я так рада, что вы решили надеть это платье! — фонтанировала она. — Ни на ком другом оно не смотрелось бы так восхитительно. Помните моего друга, профессора Уиттиера? Он весь вечер только о вас и говорит. Не подарите ему танец, мисс Валентайн?

Джеймс зыркнул на Жаклин, но не нашелся, что возразить.

— Я буду вспоминать об этих чудных мгновениях всю долгую, морозную зиму в Небраске, — с чувством произнес он, простирая руки.

— Такая мольба тронула бы и каменное сердце, — хмыкнул Макс. — Иди, дорогая. Я знаю, сколь суровы зимы в Небраске.

Церемонно передав мисс Валентайн Джеймсу, он повернулся к Жаклин:

— Мы собирались зайти подкрепиться. Не составите компанию?

— Лучше потанцуем. Вы так замечательно вальсируете, Макс.

— Почту за честь. — Они вышли в центр зала; Макса, судя по всему, не заботило, что Жаклин на голову выше его. — Великолепно, — одобрительно заметил он. — Вы тоже хорошо танцуете, дорогая. Но надеюсь, Хэтти распорядилась, чтоб играли не только вальсы. При всей моей к ним любви, подозреваю, что в большом количестве они могут приесться.

Взгляд его скользнул в сторону, когда мимо проплыла Валентайн, розовое сияние в объятиях Джеймса.

— До чего ж она красива! — заметила Жаклин. — Вы давно знакомы?

Макс невольно сбился с шага, когда в бок ему ткнулась вездесущая сумка.

— Извините, — смутилась Жаклин.

— Что вы, я сам виноват, — галантно отозвался тот. — Однако признаюсь, не перестаю дивиться, зачем женщина, обладающая очевидным вкусом, таскает с собой предмет, столь дисгармонирующий с этим прелестным платьем.

— Проклятье! — ругнулась Жаклин, когда сумка ударила его во второй раз. — Давайте лучше присядем.