Дом астролога - Каринн Джейд

бы мне умереть, веря, что Энди исцелилась или, по крайней мере, находится на верном пути. Несколько целевых рассылок по электронной почте и рекламы в Instagram – и будущее пришло в движение.

Энди не понимала, почему я решила, что нам важно встретиться с Адамом именно в этот уик-энд. Вернее, когда я показала ей список тех, кто бронирует номера, она без колебаний кивнула. Но по мере приближения уик-энда обсуждать со мной сценарий или стратегию отказалась. Я знала, что ей понадобится моя помощь, но она ни о чем таком не говорила.

Я не хотела ждать до последней минуты, поэтому изначально предложила Энди появиться на приватном сеансе Адама в пятницу вечером. Она отказалась. Когда мне стало страшно после мероприятия «Мужчины Луны», я хотела разбудить и собрать всех немедленно, до того, как часы пробьют полночь. Энди отказалась и от этой идеи. Она перешла на радиомолчание. Учитывая, что мы все угодили в локдаун, я не могла согласовать с ней альтернативный план.

Но вот она появляется во время шторма – эмоции уже накалены, доверие предано, верность проверена, – и я понимаю, что Энди выработала собственный план и он близок к идеальному. Это самый подходящий момент. Вспышки молний освещают Энди, ее напряженное лицо.

– О, черт возьми, этот дом действительно преследовал меня! – выдыхает Эйми.

– Кто это? – спрашивает Марго.

– Миранда, девушка, с которой у Адама был роман десять лет назад, – отвечает Эйми.

– Она моя сестра, – сообщаю я.

Никто не произносит ни слова, пока я пытаюсь облегчить себе задачу на этих заключительных переговорах. Я готовилась несколько месяцев, но все случилось так быстро. Это кажется нереальным: Энди во дворе «Звездной гавани» в присутствии других людей.

– Рини, ты совершаешь ошибку, – обращается Энди ко мне, и я поворачиваюсь к ней, потрясенная и сбитая с толку ее словами. – Ты выбрала не ту цель, – добавляет она.

– Это не Адам?

Энди качает головой.

– Вот видишь, – говорит он насмешливо.

– Это я? – спрашивает Эйми.

Еще одно «нет» от Энди.

– Это был Тед, – веско роняет она.

Энди

Судьба реальна. Этого невозможно отрицать. В мою историю невозможно поверить, если не веришь в судьбу. И даже если веришь, тоже. Вот почему я никогда не рассказывала маме или Рини о том, что случилось тогда. И все же это произошло. Вселенная решила свести всех участников той истории вместе.

Судьба реальна, но она не всегда добра.

Десять лет назад я выбрала курс творческого письма профессора Флинна. Именно судьба подтолкнула нас друг к другу, наши тела соприкоснулись, и между ними пробежала искра. Мне не приходило в голову спросить, женат ли он. Мне было девятнадцать лет, и я только начинала самостоятельную жизнь. Поначалу я знала лишь то, что он талантлив и утончен. В течение семестра он доверился мне, рассказав так много о своей жизни – о смерти родителей, о своих военных историях, о своей сварливой, но любящей сестре, – но ничего о жене.

Это судьба, что она узнала о нашем романе. И это судьба, что Тед оказался в баре в ту ночь, когда Эйми напала на меня, а Адам бросил меня. Это судьба, что Тед заверил Адама, что приведет меня в порядок и доставит домой в целости и сохранности.

Тед был готов стать моим спасителем, и он хорошо знал свою роль. Он утешал меня и называл Адама неудачником и занудой, как только тот оказывался вне пределов слышимости, завоевывая мое расположение. Он достал из своей спортивной сумки одежду и предложил мне переодеться. «Она чистая», – сказал он.

Когда, смущенная, я вышла из туалета, он объявил, что я выгляжу очень мило. Тед был добрым и нежным, а Адам – властным и самоуверенным. Тед держался уважительно, а Адам отдавал указания. Тед был всем, что мне нужно было в тот момент, всем, чем Адам никогда не будет.

Я поцеловала его первой, прямо там, посреди бара, одетая в его спортивную форму. И когда он отстранился и за руку отвел меня в переулок, я подумала, что он ведет себя как джентльмен. Помня, в какую неприятность я только что вляпалась, я прямо спросила его, женат ли он, помолвлен ли, или у него есть серьезные отношения. Он без малейших колебаний ответил, что свободен.

Наше взаимное влечение возникло мгновенно, когда он поцеловал меня в переулке за баром. И Тед предложил провести ночь вместе в отеле, и этим отелем был «Гансвурт». Я была поражена роскошью. Мы переоделись в халаты и плюхнулись на кровать. Когда он сказал, что нам не нужно ничего предпринимать, если момент упущен, я подумала, что он святой. Это был идеальный сценарий для секса на одну ночь, сцена из моей любимой подростковой драмы.

И это судьба, что я забеременела в течение той нашей единственной ночи.

Я не хотела серьезных отношений с Тедом – и время было неподходящее, и его дружба с Адамом останавливала меня, – но я никогда не сомневалась в своем желании сохранить ребенка. После развода родителей наша семья распалась, и, честно говоря, мне отчаянно хотелось кого-нибудь любить. Парни причиняли мне больше боли, чем радости. Даже когда романтическая любовь наполняла меня, отношения оставляли меня еще более пустой, чем до них. Я хотела этого ребенка. Мне был нужен этот ребенок.

Я не знала, где мы будем жить и одобрит ли это моя мать, поэтому никому ничего не говорила. Я старалась брать как можно больше смен, чтобы и побольше заработать, и скрывать от родных в туалете бара тошноту беременных, которая нападала на меня и днем и ночью.

Примерно через месяц после того, как я узнала, что беременна, у меня случился кризис уверенности в себе. Я думала, что смогу справиться со всеми проблемами самостоятельно, независимо от того, поможет мне мать или нет, но теперь спрашивала себя, стоит ли вообще это делать. То, что отец бросил нас, определило всю мою жизнь. Обречен ли и мой ребенок испытать подобную боль? Я не знала, вправе ли подвергнуть еще одно поколение такой травме.

Я решила, что поделюсь новостью с Тедом. И скажу ему, что у него есть выбор: либо принять участие в жизни ребенка, либо пообещать, что он навсегда останется в стороне.

Тед мог остановиться на одном из вариантов.

Адам

Мира похожа на призрак. Она стоит перед нами, такая же ошеломительно красивая, как и десять лет назад, и начинает свой рассказ. Ее кожа, как фарфор, молочно-белая, будто ее