Роковое решение - Анна Васильевна Дубчак

И вдруг:

– Так я свидетель? – До нее дошло. – Хорошо. Да. Да, я свидетель. И раз уж вы меня сюда заманили, я все расскажу.

От волнения у нее свело челюсть, она едва могла говорить:

– Не хотела я никому говорить, но что теперь поделать? Ларису убил Гриша. Он же выпивоха, понимаете? В тот вечер он даже и не заметил, что я дома. Он выпил и спал на диване в зале, а я так в тот день устала, что пришла к нему днем, он мне еще дверь открыл, я прошла и сказала, что посплю часок. Короче, я в спальне спала, а он пил пиво в зале, курил. Я сколько раз говорила ему, чтобы он не курил в квартире, что плохо пахнет, что так пахнет только в неблагополучных домах. Так вот, я проснулась…

И тут она запнулась. Женя поднесла ей рюмку, полную водки.

Стелла выпила.

– Вообще-то меня зовут Таня. Но потом захотелось все изменить в своей жизни. Вот и изменила… Это Гриша ее убил. Взял нож да и зарезал. Вы обыщите его квартиру, найдете все…

– Вы любили его? – спросила ее проникновенным голосом Лариса Плохова, и Женя послала ей благодарный взгляд.

– Гришку? Конечно, любила! Хотела, чтобы у нас все как у всех, как у людей, чтобы детки пошли… надоело уже одной… Я сразу сказала ему, что буду встречаться с ним, если у него все серьезно. Он уверял меня, что все серьезно, что и ему тоже надоело жить одному, что пора бы уже остепениться…

Она говорила такими дежурными фразами, что Женя даже поморщилась. Нетрудно было себе представить их разговор: Стелла говорит, а Григорий молчит, курит. Вот и все. Такая это была пара.

– А сейчас его любите? – Плохова не сводила глаз со Стеллы.

– Сейчас – нет. Потому и говорю как свидетель. Даю, значит, показания. Это он убил ее. Эту потаскуху. Эту стерву. Она отказала ему, видать, вот он ее и прирезал. Может, она деньги у него потребовала…

– Кто? – прогремел, очнувшись, Григорий, встал и уставился на Стеллу, сжимая кулаки. – Кто это у меня деньги требовал?

– Ларка твоя, кто же еще!

– Да с чего вы это взяли? – мягко спросила Женя. – Между Григорием и Ларисой были чисто соседские отношения, мне соседи рассказывали. Она приглашала его, когда надо было что-то отремонтировать. И это она платила ему за работу, а не он ей…

– Да много вы знаете! – взревела Стелла.

Она сильно покраснела, видимо давление поднялось. На ней был черно-белый нарядный джемпер на пуговицах, она машинально начала расстегивать его, освободила шею и грудь до ложбинки.

– Я проснулась, а его в квартире нет. Позвала – мне никто не ответил. Проверила его обувь – домашних тапок нет. Значит, где-то рядом. А где может быть рядом? Только у Ларки. Подхожу к ее двери, торкнулась – заперто, понятное дело. Прислушалась – голоса. Значит, она дома. И тут мне показалось, что я услышала Гришкин голос. Смеются, значит. А мне тогда что делать? А я-то зачем, получается, к нему пришла? Чтобы помыть полы да постель поменять? Домработницу бесплатную нашел.

До этого момента Стелла стояла. Но потом рухнула на стул и протянула Жене пустую рюмку, цокнула требовательно по столу.

Женя налила, Стелла выпила. Начиная с этого момента она уже не понимала, где находится и кто рядом с ней. Она мысленно перенеслась уже туда, на лестничную площадку, и стояла перед дверью проститутки Ларисы, которую ненавидела просто за то, что она есть да еще и пользуется Гришей как дешевым мастером.

– Я знала, где висят ключи от ее квартиры. Взяла ключи, подошла к двери и открыла ее. Дверь была заперта только на один замок. Ну я повернула ключ, она и открылась. Точно, Гришкин голос! И я пошла, медленно, сгорая от ревности и страха… Я тогда молила Бога только об одном: чтобы я ошиблась и голос принадлежал другому мужчине. Гришка же мог просто выйти в магазин за пивом или сигаретами. Но тапки… Тапок же в его квартире не было. Голос. Хохот. Я что, голос своего мужика не отличу от чужого?

Они не слышали меня. Лежали в кроватке как два голубка, как пара влюбленных или даже как муж и жена. Рядышком. Ее голова лежала на его плече. Они ели клубнику, хохотали и смотрели кино. У нее огромный телевизор напротив кровати. Одной рукой он гладил ее задницу… Понимаете, это надо было видеть! Я чуть с ума не сошла! Не помню, как вернулась в квартиру.

– Вы уже знали, что сделаете с ней? Вы хотели ее убить? – спросила Лариса Плохова.

– Я хотела ее уничтожить. Понимаете? Разрезать на кусочки и сжечь, чтобы ни одной косточки не осталось. Ей Бог дал такую внешность, красоту, а она продавала ее. Вот и пусть бы продавала дальше, мне-то что? Но зачем чужого мужика уводить?

И тут Стелла повернулась к Плоховой и принялась мелко креститься. Часто заморгала глазами:

– Матерь Божья!..

– Это ты, корова, зарезала ее моим ножом? – зарокотал, трезвея на глазах, Григорий. – Это ты мне в морозилку мой же нож подкинула и рубашку?

– Докажи… – отмахнулась она от него, не сводя глаз с Плоховой.

И после этого Стелла, выговорившись, словно успокоилась и потеряла интерес к разговору. Сидела за столом и постоянно просила Женю подлить ей водки.

Григорий вскочил и принялся нарезать круги по террасе, матерился, грозил убить сожительницу, потом столкнулся на пороге с дежурившим в холле Сергеем, ставшим в этот вечер главным помощником Жени, и зачем-то обнял его, заплакал. Сергей увел его.

– Когда я приехала к Григорию, – сказала Женя, – он сам передал мне сверток и сказал, что нашел нож с рубашкой в морозилке. Сказал, что никогда в жизни бы так не поступил. И Ларису бы никогда не убил, и нож бы ни за что не сунул в морозилку, нож стоит десять тысяч, он покупал его, чтобы резать мясо…

Стелла сдулась как воздушный шар. И теперь сидела, уронив голову на стол, и что-то там бормотала. Свалившееся на нее от неизвестной женщины предложение работы, где платят большие деньги, есть возможность проживания в шикарном доме, новая жизнь, которая подразумевала бегство от кошмаров и правосудия, огромные физические усилия на маленькой кухне промзоны, когда она готовила еду на пробу новым хозяевам, и почти сразу же осознание того,