Рассказы - Роберт Альберт Блох

его труппе. Он даже настаивал на содержании личного помощника, для очистки фургона и кормежки животных. Эти проявления исключительности, вкупе с его весьма сдержанным поведением друзей ему не прибавили. Он, со своей стороны, казался неподходящим для цирковой профессии; ел в одиночестве, спал в своем собственном фургоне без зимнего отопления и все свое время и внимание уделял выступлениям.

Об этом человеке ходило много расплывчатых и противоречивых слухов. Во-первых, болтали о его возрасте и национальности. Говорили, что он только что вернулся из Африки, и что выловил в этих джунглях леопарда для новой сцены. По другой версии рассказов его представляли как с позором изгнанного с континента, после скандала из-за женщины. К тому времени, как я вернулся в штаб, все шоу занималось дикими сплетнями. Я все это не замечал.

Потом я увидел, как он работает. Это был первый раз, и только старик и я присутствовали на ипподроме, напоминавшем сарай, который ограждала большая стальная клетка. Зарофф пообещал старику что-то совершенно иное. Тот понял. Представьте себе огромную деревянную арену, с белыми, голыми стенами, безобразно отражающими блики сотни потолочных огней. В центре стальная клетка. Двое помощников стоят рядом, напряженные и настороженные. Иногда они нервно теребят ружья — оружие, заряженное не холостыми патронами. Мы с боссом сидели на стульях, расположенных возле двери, наши глаза приклеились к сцене. Старик злобно жевал огрызок сигары. Атмосфера была заряжена статическим электричеством страшных ожиданий.

В зимние месяцы мало посетителей, нет счастливых, веселых толп. Никакие клоуны не разыгрывают свои чудаковатые шуточки, чтобы снять напряжение смехом. Работа со зверьми, недавно выловленными в джунглях, не так безопасно скучна, как хорошо проработанная сцена. После того, как сцена доведена до совершенства, реальной угрозы нет; но она существует раньше, в течение долгих, медленных часов зимних тренировок. Именно об этом мы думали, когда ждали в том молчаливом пустом сарае; ждали и волновались.

Вдруг тишину прервал стон. От деревянных подмостков на другой стороне от стальной клетки шел мягкий и целеустремленный ком шерсти на бархатных ногах — и с цоканьем острых когтей. Короткий, гортанный кашель разнесся в воздухе. Одновременно наши ноздри заполнил теплый, зловонный дух мускуса джунглей — запах дикого зверя, заставляющий топорщиться волосы на затылке и шее. Кашлей прибавилось — и они усилились до грозного рева в обширной тишине нависшей атмосферы. Они надвигались!

По подмосткам вышагивал рыжеватый силуэт — пятнистый зловещий силуэт гигантского африканского леопарда; изящного как змея и прекрасного как смерть. Зеленые глаза с изумрудными отблесками беспокойно рыскали над ареной. Желтые клыки разомкнулись, обнажая длинный, слюнявый язык. Зверь пробежал на негнущихся ногах вокруг арены, а потом с ревом повернулся к нам. Я вдруг понял, что купаюсь в поту. Другое желтое тело выпрыгнуло из клетки. Похожее на штрих янтарной молнии, оно прыгнуло на решетку и безумно заскребло сталь.

Вдруг зверь затих и опустился на опилки в спазме безумного истеричного смеха. Крадучись вышел третий пятнистый дьявол. Он мурчал как большая кошка, семеня по клетке. Он по-кошачьи перевернулся на пестрой спине, обнажая гладкий живот, под которым словно ленты гибкой стали заиграли мускулы. Двое других животных зарычали еще громче. Затем словно золотая лавина на подмостки вырвалось орда клыкастых фурий — шесть рычащих демонов выскочили на арену, и начался настоящий ад. Через минуту стальное ограждение превратилось в водоворот желтых форм, с рвущимися бешеными когтями у железных барьеров, и воем дьявольского хора под потолком. В их когтях была смерть, во вспененных челюстях ненависть, а в одичавших глазах жажда крови. Чудовища из джунглей ждали появления человека.

Они ожидали недолго. На ипподром вышел капитан Зарофф. Высокий, худой, с фигурой командира, он двигался завоевателем. Под его великолепным пальто с эполетами я угадал сильное напряжение мышц; стойкость его ходьбы выдавала совершенство мышечного контроля. Его лицо было непроницаемым, но в глазах виделся слабый оттенок озорства. Слегка поседевшие волосы, уложенные в стиле помпадур, и вощеные усики — только этими признаками он выдавал свое иностранное происхождение.

Коротко кивнув старику, он приказал двум помощникам поправить клетку. Я задыхался. У Зароффа не было стула! Все, что у него было это кнут — против девяти диких зверей, сходящих с ума от животного неистовства!

Щелчок. Сталь резанула по стали. Дверь клетки была открыта. Зарофф быстро вошел внутрь — в водоворот обнаженных клыков, скребущих когтей и гибких, готовых убивать, тел. Его появление приветствовал свирепый звериный рев. Я ахнул. Зарофф, безоружный в этой огромной клетке с кошками из джунглей! Каждый дрессировщик берет с собой стул и оружие для усмирения новой кошки. Потянув перед собой стул, он может отбить внезапный выпад нервного зверя. Животное, сбитое с толку повернутой к нему нижней частью стула, как правило расшибает нос и лапы о четыре выставленные ножки. На протяжении многих лет подобная защита, хоть и небольшая, спасла десятки жизней дрессировщиков. Но у Зароффа стула не было. На бедре отсутствовало оружие. Он был с ними один — с усмешкой на лице и с кнутом в руке; вечное презрение человека к животному.

На мгновение он застыл прямо посреди клетки, в то время как в десяти футах от него беспокойно рыскали дикие глаза, крадучись выгибались дикие тела, и устрашающе ревели дикие глотки. Вдруг от остальных отделился один леопард и стал медленно подкрадываться на брюхе. Это был большой кот, вошедший первым. Зарофф смотрел на него с покрасневшим лицом. Внешне тело зверя казалось расслабленным, но тем не менее он скользил вперед, яростно мотая хвостом.

Леопард прыгнул без предупреждения. Он взмыл в воздух прямо над плечами Зароффа; раскрытая красная пасть, свирепо растопыренные когти, готовые раздирать и рвать, убивать и уничтожать. Какой бы быстрой ни была атака, Зарофф этого ждал. Его рука метнулась вперед, выпуская ремешок кнута. Извернувшись в воздухе, плеть по-змеиному зашипела. Ее тяжелый, массивный конец плавно скрутился вокруг пятнистого хищника, охватив рыжую шею и повергнув его тело на землю, где он пролежал, хрипя и задыхаясь несколько мгновений. Тем временем другие кошки перешли к противоположной стороне клетки. Зарофф, взмокший и тяжело дышащий, повернул голову к нам — и улыбнулся!

Затем началась самая удивительная дрессура животных в истории цирка. В то время как старик и я дрожали, а помощники ахали в трепете, Зарофф, с одним кнутом в руке, так удивительно испытывал возможности этих животных, что они перешли границы доверия. Звери выполняли все, кроме полетов. Балансировка, жонглирование, прыжки, группировка — было использовано и улучшено все, что есть в обычном репертуаре шоу диких животных.