Ключи к Тайнику - Мария Владимировна Карташева

— Егор, ты куда? — крикнул ему выходящий из подъехавший машины Марычев.

— На острова, — рыкнул Малинин и не оглядываясь ушёл, затерявшись в тёмной завесе переулка.

Потом из дверей поликлиники тихо выскользнул профессор, он постоял, принюхиваясь к воздуху, и пошёл тем же путём, куда Лиза увезла каталку с останками Данилы. Заметив девушку уже на подходе к Кутейкиной горе, он нагнал её и просто пошёл рядом.

— Зачем ты идёшь со мной? — просто спросила она.

— Хочу помочь. Переход в иные миры сложный.

— Спасибо, Халти. Он точно будет жить?

— Давай сначала дойдём. Но ты должна решить, точно ли ты готова за него отдать себя. Тебе предстоит непростой путь.

— Я уже и не помню, когда просто жила, — эхом отозвалась Лиза.

Ночь зарождалась за горизонтом, волны, сдирая с себя наледь, катились к берегу, вытягивая за собой ночную тьму, и тащили её к городу. За Кутейкину гору давно закатился красный шар солнца, но казалось, что пожарище заката тихо тлеет, а с небес сыпется пепел. Но это были всего лишь первые снежинки, готовые покрыть под белым покрывалом всё, что здесь произошло.

* * *

Рассветное солнце расцеловало землю, розоватые блики скользили по блестевшей льдом дороге, небо наконец расчистилось. Соня проснулась в гостинице, поняла, что очень давно не спала так хорошо, и сразу потянулась к телефону.

— Алё, Егор, — сказала она. — Ты где? Я проспала двенадцать часов, так тебя и не дождалась. Может, пообедаем вместе?

— Я в самолёте. Улетел в отпуск, — глухо сказал Егор и отключился.

Соня несколько минут смотрела на телефон, потом медленно встала с постели и, пытаясь собрать мысли, услышала стук в дверь. Запахнув поплотнее халат, она открыла дверь и осталась стоять.

— Здравствуй, несбыточная мечта, — сказал стоящий на пороге Дохлый. — Это только для тебя. Я знаю, тебе пригодится, — сунув ей пакет и ещё раз оглядев с головы до ног, мужчина удалился.

Соня, пребывая в некотором замешательстве, даже не стала открывать пакет, она просто поставила его в дорожную сумку, скинула туда вещи и вскоре уже стояла на улице. Подойдя к своей машине, она погрузила вещи, кинула взгляд на дремлющий в воскресном утре город и села в машину, надеясь никогда больше сюда не возвращаться.

* * *

Лёгкий морозный ветер катился дальше, Карельск готовился к приходу скорой зимы, со стороны залива летела неуютная стужа, и сейчас на набережной возле пирса стоял только один человек.

— Чего-то тебя давно не было видно, дед Андрей! — крикнул на бегу молодой работяга, выкатывая перед собой пары крепкого перегара.

— Так болел, — вздохнул старик, затягиваясь папиросой.

— Чё поправился?

— Так вроде да.

— Ну, не болей.

Дед Андрей покивал, тяжело встал со скамейки и шаркая пошёл к мосту, откуда хорошо была видна вершина Кутейкиной горы, где сейчас курился рассвет, смешивался с тонкой струёй дыма, которую вскоре развеял ветер вместе с пеплом.

Дело НК-27

Санкт-Петербург. Управление.

Раннее утро тяжело планировало на крыле сырого, холодного ветра, летело вместе с первой вьюгой по промокшим улицам от шедшего всю ночь снега, стучало в окна ещё дремлющих в сонной неге горожан. На проспектах звенели трамваи, толкались машины, пытаясь выбраться из чехарды зарождавшихся пробок, по тротуарам спешили те, кому на работу нужно было ещё до восхода скупого зимнего солнца. Среди них был и мужчина, чадивший крепким перегаром, зябко кутающийся в пуховик, потирающий красные усталые глаза и трёхдневную щетину, примостившуюся на обычно выбритом подбородке.

Нырнув в метро, он поискал взглядом кассу с жетончиками, кинул звенящую мелочь в лоток к неприветливой женщине и, получив медный кругляш, уже направился к турникетам, как дорогу ему преградил молоденький полицейский.

— Документы, — негромко, но чётко проговорил он.

— Что документы? — спросил мужчина.

— Предъявите. И давайте в сторону отойдём, а то мешаете людям.

— А вы представиться не забыли? — не двигаясь с места, проговорил человек.

— Слышь, мужик, не барагозь. Паспорт покажи и если ты честный, хоть и не совсем трезвый труженик, то давай, беги работай, — ухмыльнулся пацанёнок. — А может, ты рецидивист?

— Ну если бы я был рецидивистом, то тебе, микромайор, спрашивать об этом не следовало. А то вдруг и правда, а ты уже все карты раскрыл и раз, получаешь по сопатке.

Мужчина сделал короткое, резкое движение, но младший лейтенант не растерялся и через мгновение, больно заломив руки несговорчивому пассажиру, повёл его в отделение.

— Ну кто у тебя там? — дежурный мрачного воззрился на полицейского.

— Нарушитель общественного спокойствия, — бодро заявил младший лейтенант.

— Певцов, ты задолбал пачками работяг мне сюда таскать с самого утра. А я потом им справки строчу, что они не похмелялись, а здесь у нас сидели за каким-то чёртом.

— Если мне человек кажется подозрительным, то я просто обязан проявить бдительность. А там ещё и оскорбление при исполнении.

— Ну и как тебя на этот раз обидели?

— Микромайором назвали.

— Когда же наступит тот светлый день и тебя переведут уже? — дежурный посмотрел на доставленного мужчину, стоявшего перед его окном. — Ладно, давай документы.

— Андрюха, я быстро отбегу, пока ты его оформляешь. Оки?

— Доки! Слов русских не знаешь, что ли? — зло рявкнул дежурный и машинально уставился в протянутые документы. — Малинин Егор Николаевич, следователь по особо важным делам, полковник, — пробормотал он и поднял глаза на Егора. — Не понял.

— Там что не разборчиво написано? — спокойно спросил Егор.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — подскочил на месте капитан. — Что же вы сразу-то не сказали?

— А меня никто не спрашивал и, мало того, даже не представились. Он у вас вообще адекватный?

— Не очень, — пожал плечами дежурный. — Но это, как сейчас модно говорить, наша карма. Папа готовит сыночка на начальственное место, и вот сие чадо проходит весь путь с низов до крупных погон, весело играя траурную музыку на наших нервах.

Позади Малинина послались шаги возвращающегося микромайора, и через секунду Малинин почувствовал руку на своём плече.

— Ладно, товарищ, двигайте булками в КПЗ, — торча взглядом в телефоне, проговорил Певцов.

Через час отец слишком ревностного и не слишком умного младшего лейтенанта Певцова рассматривал несколько знатных синяков на лице Малинина и расплющенный нос хныкающего дитяти в своём кабинете недалеко от Литейного проспекта.

— Егор Николаевич, вы уже простите, мальчик просто не сориентировался.

— Мальчики в песочнице, — резко сказал Малинин. — Ваш сын сегодня мог не просто пострадать, он мог бы уже идти по светлой дороге к праотцам, из-за своих непрофессиональных действий. И чтобы дальше не портить впечатление,