Дорогуша - Си Джей Скюз

А теперь Счастье для меня означает убийство. Убийство Дэна Уэллса. Убийство Гэвина Уайта. Убийство Джулии. Убийство Кевина Черт-его-знает-как-фамилия и Мартина Балаклавы. Изгнание воспоминания об убийстве папы удушением Дерека Скадда в его мерзком старом кресле. И я абсолютно уверена, что это еще не конец.

Все из-за него.

Среда, 15 мая

1. Метеорологическая женщина в утреннем эфире, которая все время путается в циклонах и антициклонах и носит такие обтягивающие платья, что видны соски. И, похоже, считает, что она тут самая умная? «Сегодня дует прохладный ветер, так что прихватите свитерок, если куда-нибудь идете». «Судя по всему, будет дождь – не забудьте зонтик, если соберетесь на улицу». АААААААААААААА!

Я круто облажалась.

Пишу это в среду утром, потому что вчера перед сном не смогла себя заставить об этом говорить. Слишком сильно трясло. Крейга вечером дома не было – якобы поехал к Найджелу смотреть «матч» (вчера не было никакого матча, я проверила), и я решила пойти на рыбалку. Сидела дома одинокая и злая, а Крейг опять трахал Лану, так что я захотела на ком-нибудь это выместить – на случайном бухом прохожем у канала, например. Ну и вот, уже без четверти одиннадцать, и я понимаю, что никто за мной не идет, а я тут уже везде потопталась – и на дорожке у канала, и по аллеям, и среди деревьев. Похоже, вечер среды – неподходящий день для изнасилования, и я уже развернулась было, чтобы пойти домой, по той стороне парка, которая ближе к порту. И вот я иду, иногда останавливаюсь, чтобы принюхаться и пописать на фонарный столб (не я принюхиваюсь и писаю, а Дзынь), и вдруг откуда ни возьмись на дорожку передо мной выпрыгивает какой-то чел и орет «Бу-у!». Я, ни секунды не раздумывая, бросаю поводок Дзынь, выхватываю из кармана «сабатье», приставляю парню к горлу и ору: «Отвали на хрен, козлина! Я тебя щас надвое расхерачу!»

И только тут понимаю, что мы с ним знакомы: это Эй Джей.

О господи боже, чтоб мне провалиться, думаю я. И еще сверху присыпаться. Ох, черт-черт, вот это я зашибенно круто вляпалась.

А он стоит такой, таращится на нож, глаза черные, как лакричное печенье, руки поднял вверх и не дышит. И Дзынь заливается, бросается на него и хватает за штанины джинсов.

– Ри… это я! Прости, пожалуйста, прости! – бормочет он.

Я роняю нож, он с дребезгом падает на асфальт. Похоже, никто не слышал шума, который мы тут устроили, а если кто и слышал, то бежать на помощь не торопится. Я глотаю воздух и никак не могу отдышаться. Поднимаю с земли нож и кладу его обратно в карман.

– Черт, ты чего творишь?! – набрасываюсь я на него наконец.

Он, заикаясь, отвечает:

– Я-я ув-увидел тебя, ког-когда выходи-дил из Фан-паба. Я узнал Дзынь-Дзынь.

– Ее зовут Дзынь, – поправила я его, подхватывая Дзынь на руки. Ее, конечно, тоже колотило.

Он все не отводил взгляда от моего кармана.

– Что ты собиралась этим сделать?

– Эй Джей, это средство защиты. Мне приходится выгуливать собаку поздно вечером, потому что у нас нет сада. Мы живем не в идеальном мире.

Он провел пальцами по шее и посмотрел на них.

– Ты меня порезала. – Он развернул ко мне ладонь. На пальцах была кровь. Я посмотрела на его шею. Ерунда, царапина.

– О боже, – сказала я.

Лицо у него вдруг стало очень странное, и он рухнул на землю, как мешок с картошкой.

К тому моменту, когда он пришел в себя, две минуты спустя, я сидела рядом с ним, подложив ему под голову свою свернутую худи и прижимая к его шее комочек из бумажной салфетки. Дзынь лизала ему щеку. Какие-то люди, которые курили у Фан-паба через дорогу, направились было к нам посмотреть, все ли с ним в порядке, но я отослала их обратно, жестами показав, что он просто «выпил лишнего».

– Все нормально, резко не вставай. Соберись с мыслями, дыши.

Я понятия не имела, что несу. Обычно мне не доводилось сидеть рядом с ними, прикладывать к ранам компрессы и нашептывать на ушко всякие нежности.

Он сел и посмотрел на меня. Я отняла салфетку и зашвырнула комок в ближайшую урну.

– Ты упал в обморок.

– Ты порезала мне шею.

– Совсем чуть-чуть. Крови уже нет. Держи. – Я протянула ему свежую салфетку.

Он поднялся на ноги.

– Спасибо. – Он выглядел странно. И уходил прочь. – Я домой пойду.

– Ты нормально доберешься?

Он остановился и обернулся. Посмотрел на меня с очень странным выражением.

– Ну, пока.

– Эй Джей, подожди! Не уходи! Что такое? – Он опять оглянулся и опять посмотрел на меня ужасно странно. – Почему ты на меня так смотришь?

– Ты всегда носишь с собой нож?

– По ночам – да.

– И на работу?

– Нет, на работу, конечно, не ношу.

– И он тебе уже пригождался?

– Да.

– Когда?

– Ну, когда-то.

Он покачал головой и спросил:

– Не с тем парнем в парке?

И тут я вдруг сказала:

– Ага.

Тут лицо у него стало такое – Эдварду Мунку точно понравилось бы.

– Так это была ты?

– Тс-с. Я ненарочно. Он подкрался сзади, когда я выгуливала Дзынь. Эй Джей, он хотел меня изнасиловать.

Он покачал головой.

– Ты что же, убила человека?

– Не говори так. Это был не просто какой-то «человек». Это был преступник. Насильник, который выходил по ночам, чтобы нападать на одиноких женщин.

– Рианнон, это еще не означает, что он заслуживал смерти.

– Ты что, его защищаешь? Серьезно?

– Нет, но…

– Ты не знаешь меня. Не знаешь, через что мне пришлось пройти. Я… – Я запнулась. На глаза наворачивались слезы, я не знаю, как мне это удалось, но вдруг будто кто-то открыл два крана с водой. – Когда мне было восемнадцать, меня изнасиловал парень моей сестры. С тех пор я всегда ношу с собой нож, из соображений безопасности. Мне только один раз пришлось им воспользоваться, для самообороны. И да, это был Гевин Уайт.

– О боже.

Я уронила голову и зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Дзынь вскарабкалась уже до середины моей ноги – проверяла, все ли со мной в порядке. Я почувствовала, как Эй Джей обхватывает меня руками, сначала осторожно, а потом тепло и крепко: настоящие всеобъемлющие объятия с небольшим укачивающим движением.

– Теперь понятно, почему ты такая странная.

Я подхватила Дзынь и дала ей слизнуть мои слезы.

– Не надо было тебе на меня так наскакивать, – всхлипывала я. – У меня очень высокие защитные стены.

(В передаче у Джереми Кайла, где я услышала эту фразу, она звучала гораздо лучше. Надо было мне ее там и оставить.)

– Я просто хотел тебя напугать. Для смеха. Мы ведь всегда смеемся на работе. – Он начал от меня отстраняться.

– Подожди, – сказала я. – Обними меня еще. С тобой мне так безопасно.

И он меня обнял. И сжимал в объятиях меня и Дзынь не знаю сколько минут. Дзынь начала лизать лацкан его пиджака, похоже, у него там была клякса от мороженого. Прохладный ночной воздух обдувал мне лицо. Ощущение было просто сказочное. Опять мне досталось счастье.

И тут же снова ушло.

– Я провожу тебя домой, – сказал он. – Пошли.

Остальное я рассказала ему уже дома, за чашкой кофе.