Пропасть - Роберт Харрис

Ее жизнь окончательно свернула не в ту сторону. Может быть, теперь, когда весь мир встал с ног на голову, одинокая женщина с должной силой духа и практичным умом сумеет обрести свободу и выбрать собственный путь? Она должна найти себе дело. И именно в этот момент, возвращаясь через лес к дому, она впервые задумалась о том, как можно выпутаться из романа с премьер-министром.

Часть пятая. Больница

3 декабря 1914 года – 7 апреля 1915 года

Глава 23

Шесть недель спустя, ясным холодным декабрьским утром Венеция осторожно, словно путешественник, высаживающийся на далекий берег, вышла из такси на оживленной Уайтчепел-роуд в лондонском Ист-Энде, вытянув сначала одну ногу в элегантной туфле, а затем другую.

За спиной у нее шумел многолюдный рынок, где торговали одеждой, кастрюлями, сковородками и всевозможным старым хламом. Получив плату, таксист уехал. Перед Венецией высилось массивное, покрытое копотью здание в неоклассическом стиле XIX века с надписью «Лондонская больница», высеченной на каменной арке входа.

С полминуты Венеция рассматривала его. Ради такого случая она надела скромную темную шляпу с жесткими полями, простую серую юбку и шубу длиной три четверти с палантином. Хотелось надеяться, что это был правильный выбор.

Она перешла широкую улицу, остановившись посередине, чтобы пропустить транспорт, поднялась по ступенькам и прошла под арку портика. У стола регистратуры она назвала свое имя, и ее направили в небольшую комнату ожидания главного вестибюля. Темный паркет был отполирован до блеска. Повсюду пахло дезинфекцией. Венеция не ожидала, что будет так волноваться. Должно быть, что-то похожее чувствуешь, в первый раз придя на занятия в школу или на собеседование перед приемом на работу. Однако саму ее обучали только гувернантки, и о собеседованиях она знала лишь понаслышке.

Через несколько минут медсестра провела ее вверх по гулкой лестнице, а затем по длинному широкому коридору с зеленовато-желтыми стенами в кабинет матроны[34].

Мисс Ева Лакес сидела за столом – маленькая, пухлая, круглолицая пожилая женщина, поразительно похожая на королеву Викторию. Венеция предусмотрительно разузнала все о ней заранее: подруга Флоренс Найтингейл, сторонница реформы здравоохранения, треть столетия проработала главной медсестрой Лондонской больницы.

– Значит, вы достопочтенная Беатрис Венеция Стэнли, – предложив Венеции сесть, сказала матрона, чуть скептически произнося каждый слог и внимательно рассматривая заявление через полукруглые очки. – И почему вы уверены, что обладаете необходимыми качествами для работы санитаркой?

– Я не знаю, обладаю или нет, но хочу попробовать.

– Почему?

– Мне кажется, это лучший вклад, какой я могу внести для победы в войне.

– Тогда почему вы решили внести этот вклад здесь, а не в Чешире?

– На самом деле сначала я хотела обустроить госпиталь для раненых солдат в доме моих родителей, но мне сказали, что у меня недостаточно опыта.

– Его и впрямь недостаточно. Совершенно, – согласилась матрона и подняла взгляд от заявления. – А он большой, дом ваших родителей?

– Да, большой.

– Сколько в нем спален?

– Шестьдесят, – неуверенно ответила Венеция.

Мисс Лакес рассмеялась:

– Да уж, довольно большой. Многие наши пациенты живут в трущобах, где им приходится спать вчетвером, а то и впятером в одной комнате. Это больница для бедных, понимаете, а также для раненых солдат. У нас по пятьсот человек и тех и других.

– Меня не пугают бедные.

– Не сомневаюсь. Но представляете ли вы, в чем заключается работа санитарки? Десятичасовые дежурства с тремя часами отдыха семь дней в неделю и один выходной в месяц. Жить в общежитии при больнице, по крайней мере в первое время, с одной ванной комнатой на двадцать человек. Мыть полы, выносить помои, перевязывать раны, кормить и обмывать мужчин с гноящимися язвами, которые могли не мыться неделями. Многие молодые женщины из состоятельных семей, вроде вас, очень быстро сдавались.

– Я не сдамся.

Скрестив руки на груди, мисс Лакес изучающе посмотрела на нее:

– Да, возможно, вы не сдадитесь. – Потом взяла ручку и поставила свою подпись на заявлении. – Обычно испытательный срок составляет три года, но для тех, кто может позволить себе заплатить взнос в тринадцать гиней, срок сокращается до трех месяцев. К этому времени, если мы убедимся, что вы успешно прошли стажировку, вас определят медсестрой в другое место – в один из военных госпиталей во Франции, если вы действительно хотите внести вклад в победу. Обучение необходимо оплатить вперед.

Венеция открыла кошелек и отсчитала тринадцать гиней.

Мисс Лакес смахнула монеты себе на ладонь и положила в кассовый ящик.

– Следующий день зачисления – среда, шестого января. Вам пришлют подробное описание одежды, которую нужно приобрести самостоятельно. Вы должны прийти накануне вечером, не позднее шести, чтобы вам предоставили комнату. – Она закрыла кассовый ящик и протянула Венеции расписку. – Если передумаете, деньги вам не вернут. Посмотрим, как вы справитесь. Всего доброго, мисс Стэнли.

Выйдя на крыльцо больницы, Венеция подняла лицо к небу и прикрыла глаза, наслаждаясь мгновением. И не беда, что пришлось заплатить за это право. В первый раз в жизни она получила работу.

Они договорились, что на следующий день премьер-министр подберет ее на углу Мэнсфилд-стрит для пятничной прогулки, хотя Венеция предупредила его, что поездка будет короче обычной, так как ей необходимо успеть на четырехчасовой поезд в Олдерли.

Он покинул Даунинг-стрит в половине третьего и отправился на встречу с ней.

Это условие не нравилось премьер-министру, оно словно продолжало череду его обманутых ожиданий. Две недели назад, когда они были на домашней вечеринке в Кенте, Венеция решила возвращаться домой с Клемми Черчилль, а не с ним. На прошлой неделе она отказалась от приглашения на ланч. Ее письма были такими же нежными, как и раньше, а когда они оставались вдвоем, то по-прежнему были близки. Однако он чувствовал едва различимое отчуждение. А тут еще эта глупая затея с больницей. К своему стыду, хотя Венеция и загорелась новой идеей, премьер-министр втайне надеялся, что она не пройдет собеседование или сама образумится, увидев условия, в которых ей предстоит трудиться. Но как только она села к нему в машину, он сразу понял, что ей все удалось. Вид у нее был решительный и серьезный.

– Привет, Премьер. – Она быстрым движением поцеловала его в щеку.

– Ну и как тебе показалась матрона?

– Знаешь, как настоящая матрона. Резкая. Важная. Мне она понравилась. Она все пыталась меня напугать, но чем больше ужасов я от нее слышала, тем сильнее укреплялась в своем решении.

– Мне следовало предупредить ее об этом.