Час пробил - Виктор Львович Черняк

представила, что бы произошло в ее девичьей, как со смехом называла она про себя свой альков, окажись там Джоунс. Настроение ее стремительно улучшилось, и она вошла во дворик почти с улыбкой па устах.

В предвкушении корриды судьбе угодно было распорядиться следующим образом: бык умиротворен, а тореадор, наоборот, на взводе. Харт мгновенно оценил ситуацию и решил изменить ее в пользу тореадора.

— Прошу, — сказал он миролюбиво.

Это была и дань Джоунсу, который мог бы возомнить себя причиной плохого настроения шефа, если бы оно сейчас проявилось. Теперь следовало несколькими пассами разъярить быка.

— Чем обязан?

Харт придвинул к Розалин складной матерчатый стульчик, весь в подозрительных пятнах и подтеках. Немудрено, что гостье показалось, будто стульчик не чистый. Она скорчила брезгливую мину, и Харт еле удержался, чтобы не высказаться: «Вот тварь!» — или что-нибудь в этом роде. Однако сделал жест, приглашающий в кабинет.

— Дорогой Харт, — преувеличенно любезно начала Розалин, усевшись на придирчиво осмотренный стул, и Харт подумал: «Лицемерию человеческому нет предела. Положительно, нет. Паскуда! А ведь тоже может забыть про чванство и высокомерие, когда ей это нужно. Надо же: дорогой Харт!» — Дорогой Харт! — повторила Розалин. — Наконец и я вынуждена обратиться к вашим услугам.

«Люблю свежие новости, достопочтенная подстилка», — Харт расплылся в широкой улыбке, и, в свою очередь, Розалин, наливаясь яростью, поняла: «Вот сволочь. Жирная свинья. Наверняка подумал про меня какую-то гадость».

Джоунс как всегда застыл в немом почтении, в который раз пытаясь заучить наизусть эпитафию на могиле Аль Капоне.

— В нашем городе пропадают люди, — Розалин сознательно не называла имени, полагая, что Харт должен сам проявить интерес к разговору.

Предположения Розалин не оправдались. Харт лениво смотрел по сторонам, потом поманил пальцем Джоунса:

— Может, принести пива миссис Лоу?

— Пожалуй, вы правы, сэр. — Джоунс смешно дернулся в порыве служебного рвения и исчез из кабинета.

— Думаете, я пью пиво? — Розалин еще не решила, оскорбительно для нее предложение капитана или нот.

— Поскольку шампанского или «шабли» предложить не могу, предлагаю то, что есть. Холодное пиво — чудная штука. Особенно когда жарко. — Харт отхлебнул из банки, стоящей рядом, вытер губы платком и фыркнул от удовольствия. — Вот я и говорю. Чудная штука.

— Будем говорить о пиве? — раздраженно прервала миссис Лоу.

— А почему бы нет? Тема не хуже других. С красивой женщиной я могу говорить о чем угодно. О пиве, о любви, о летающих тарелках, об искусственном осеменении, о позиции католической церкви по вопросу абортов, о…

Розалин Лоу с ненавистью посмотрела на Харта и заметила:

— Я, как вы догадываетесь, с наибольшим удовольствием поговорила бы об искусственном осеменении. Но пропал Марио Лиджо! («Не «но», а именно потому что…» — чуть не ввернул Харт.) Он был принят в моем доме. Я не могу отнестись к этому безразлично.

— Был принят? У вас? Похвальное человеколюбие. В духе христианских прописей. А вот и Джоунс! — Харт сбросил порожние жестянки со стола на пол.

Розалин вздрогнула. Джоунс поставил на их. место поднос с запотевшими банками. Среди них красовался единственный стакан. Харт заметил недоуменный взгляд миссис Лоу и пояснил:

— Мы с Джоунсом обычно пьем прямо из банок, а для дам держим стакан.

— Для дам?

Миссис Лоу само изумление. «Какие в полиции дамы? Откуда?» — читал Харт в ее глазах.

— Очень просто, миссис Лоу, иногда ребята привозят шлюх после облав, или подбирают в скверах, или еще что… Вот мы и даем им промочить глотку. Девочки — вас это, быть может, удивит — ничего против пива не имеют. Славные девчушки. Им просто не повезло в жизни.

— Они пьют… из этого стакана? — гримаса исказила лицо миссис Лоу.

— Из этого. Конечно, из этого. Он же мытый. Стакан мытый? — Харт посмотрел на Джоунса.

— Я так не думаю, сэр, — Джоунс был немногословен и честен.

— Что? — взвизгнул Харт, еле сдерживая смех. — Подать нашей почетной гостье стакан, из которого пьют обыкновенные шлюхи? — Харт сделал ударение на предпоследнем слове. — Почетной гостье — немытый стакан? Да вы что? Соображаете! Вот с кем я работаю, миссис Лоу. Неудивительно, что люди пропадают, исчезают среди бела дня. Я только удивляюсь, что еще никто не украл наш проклятый город, целиком, вместе с церквями, борделями, воскресными школами, клубами для гольфа и похоронным бюро.

Джоунс вернулся со сверкающим стаканом. Харт налил в пего пенящейся жидкости. Миссис Лоу поежилась. Она представила губы, вымазанные жирной помадой, которые только вчера тянули пиво из кубка для падших, представила так явственно, что к горлу подступила тошнота.

— Отхлебните, не пожалеете. — Харт придвинул стакан.

Джоунс застыл у стены.

«Ничего не поделаешь, я у них в гостях, а не они у меня. Если я разругаюсь с этим толстым подонком, вообще ничего не удастся добиться. Ничего». Она протянула руку, вздохнула — холод чистого стекла подействовал благотворно — и уж совсем решительно сделала глоток. «Какая гадость, единственное спасение, что холодная гадость».

— Ну и как?

— Что как? — не поняла Розалин.

— Пиво как? — уточнил Харт и одним глотком опорожнил банку.

— Хорошее, — вяло подтвердила Розалин.

«Опять врет. По роже вижу — пива терпеть не может. Но соображает: лучше похвалить пиво, чем уйти с носом. Крошка не знает: пей она хоть жидкость для полировки мебели — помогать ей не буду».

— Значит, пропал Марио Лиджо? — Харт посмотрел на Джоунса, как бы приглашая его принять участие в поисках пропавшего в магазине маленького мальчика. — Я считаю так, уважаемая миссис Лоу: будем говорить начистоту.

— Конечно! — великодушно кивнула Розалин. — Я люблю откровенных людей.

«Это уж точно», — Харт ухмыльнулся.

— Так вот, несмотря на то что этот самый Лиджо был принят в вашем доме, он, как бы это выразиться поделикатнее, профессиональный негодяй.

Розалин поняла: нужно молчать, молчать как ни в чем не бывало. На ее высокомерие Харту наплевать, а деньги, ее огромные деньги, при одном упоминании о которых у Харта должно было щипать в носу, ей не принадлежат, и уж кто-кто, а Харт это прекрасно знает. Она сделала еще глоток и про себя отметила, что не такая уж это гадость. «Гадость или не гадость — дело привычки, остальное — интеллигентские бредни». В ее устах это было самым жестоким оскорблением. Денег у интеллигентов никогда не бывает в приличных количествах. Так, прикрыть кое-что. Выпить кое-где с не очень дорогой обожательницей. Все. На большее интеллигентов не хватает. А почему? Да потому, что они, во-первых, не любят работать, а во-вторых, обожают трепаться. Розалин всю жизнь предпочитала молчаливых денежных мужчин.

Харт смаковал ситуацию. Он