Темные воды. Тайна Иерихонской розы - Дороти Иден

— Мама, вы говорите так, как если бы я уже умерла! — воскликнула тетя Луиза в сильном негодовании. — Я собираюсь быть здесь хозяйкой еще лет тридцать, но крайней мере, и весь этот разговор — чепуха. Джордж все еще болен и совершенно не способен жениться. Я не хочу даже слышать о подобных вещах. Так или иначе, я откровенно не одобряю браков между кузенами. Фанни, будьте так добры, отведите детей наверх. Им не следует слышать этот разговор. И Джордж, вы очень разгорячились, боюсь, что у вас опять плохо с головой. Вам лучше отдохнуть.

Поведение тети Луизы всегда было направлено на то, чтобы свести их до положения детей. Для этого достаточно было говорить громким командным голосом и держать власть в своих руках.

На этот раз, однако, Джорджа, по крайней мере, нелегко было запугать.

— Моя голова в полном порядке, мама, и я не собираюсь спрашивать разрешения доктора на то, чтобы жениться. Я сделаю это, когда захочу. Итак, Фанни! Слушайте меня! Предупреждаю вас, согласитесь вы или нет, я своего добьюсь.

Отказ Фанни вырвался наружу:

— Нет! — крикнула она. — Нет, нет, нет! Не преследуйте меня так! Я не могу больше этого выдерживать. Кем вы меня считаете? Служанкой, которую можно деньгами и угрозами заставить подчиниться вашим желаниям? Вы… вы просто хулиган, Джордж! И всегда были таким. Я рада наконец сказать вам это.

Кисти Джорджа медленно разжались и снова сжались. Его лицо странно потемнело.

— Я уже говорил вам, что убью всякого, кто встанет между нами. — Его руки снова конвульсивно сжались. — Я могу убить. Меня научили этому. — Он неожиданно пронзительно рассмеялся. — Это единственная вещь, которой Крым научил меня. Это совсем несложно. Сабля и темная ночь…

— Джордж! — заговорил его отец ледяным голосом. — Нас слушают юные уши. Проявите немного самообладания. Или, если не можете, покиньте комнату.

Лицо Джорджа внезапно пугающе превратилось в лицо ребенка, которого резко отругали.

Он мгновенно повернулся к леди Арабелле.

— Я должен ее получить, бабушка! — воскликнул он, а затем очертя голову вылетел из комнаты.

В последовавшем потрясенном молчании тетя Луиза приложила свой платок к лицу и начала плакать. Амелия тут же подбежала к ней.

— Мама, это всего только один из капризов Джорджа. Он забудет это. Это же нелепо, что ему захотелось жениться на Фанни. Только представьте себе — Фанни! — Однако ее глаза отыскали Фанни с изумлением и неприязнью. — За последние три месяца вы получили уже два предложения. По крайней мере, вы не сможете сказать, что вас не просили.

— Как могла бы я выйти замуж за Джорджа, который практически является моим братом? — требовательно спросила Фанни. — Кроме того, я и раньше говорила, что выйду замуж только по любви.

— Прекрасное чувство, — сказал дядя Эдгар, — хотя иногда ему трудно следовать. — Его глаза на короткое мгновение остановились на жене. — Амелия, принесите нюхательную соль для вашей матери.

— Да, папа, — Амелия бросилась вон из комнаты.

— В самом деле, прекрасное чувство, — раздался нарочитый голос леди Арабеллы. — Но совершенно непрактичное, Фанни. Совершенно непрактичное.

Ее серые глаза, круглые, как глаза кошки, встретили взгляд Фанни с каменной враждебностью. Сердце Фанни на мгновение остановилось. Она никогда не считала леди Арабеллу своим врагом.

Напряженная атмосфера получила разрядку после того, как Маркус настойчиво потребовал ответа — будет ли кузен Джордж трубить в свою трубу, прежде чем воспользоваться саблей.

— Я хотел трубу, — сказал он задумчиво.

— Да, мой мальчик? Тогда у тебя будет труба. — Дядя Эдгар пытался восстановить предыдущую атмосферу счастья и спокойствия. — А мисс Оливия? Каковы ее пожелания в настоящий момент?

Однако Нолли не собиралась отвечать. Она была очень бледной и по-прежнему крепко держалась за Фанни, которой очень хотелось бы, чтобы эта сцена имела место не в присутствии детей. Она пробормотала что-то по поводу того, что надо отвести Нолли наверх, в это время она обычно ложилась. Она не хотела больше никого видеть. Ни тетю Луизу, сердито всхлипывающую, потому что всегда, всегда, эта захватчица, эта девчонка, у которой больше красоты и характера, чем у ее собственной дочери, все портила. Ни дядю Эдгара, старательно пытавшегося восстановить счастливое настроение дня рождения, в то время как в его глазах отражались другие мысли. Ни леди Арабеллу с ее взглядом неумолимой ненависти.

Однако, когда она увидела приближающегося по гравийной подъездной дорожке почтальона, к ней вернулся слабый всплеск оптимизма, который никогда до конца не исчезал.

— Дядя Эдгар, почта. Вы не думаете, что там может быть ответ от мистера Крейка?

— Еще не может быть, дорогая. Не будьте такой нетерпеливой. Он старый и больной человек. Дайте ему дней десять, если он вообще ответит. Бодрее, дитя, бодрее. Забудьте это дело с Джорджем. Он не в себе, и вы поступили совершенно правильно. Не пугайтесь его диких угроз. Мы все его знаем, а? Но я снова пошлю за доктором, если необходимо.

— Дядя Эдгар, я всегда сомневалась, что в ту ночь Чинг Мей… — ей пришлось остановиться, так как дети снова были рядом.

Дядя Эдгар, к се удивлению, не стал высмеивать ее невысказанное подозрение. Вместо этого он сказал мрачно:

— Я не могу отрицать, что это и мои мысли тоже. Но это закончилось, прошло, ничего изменить нельзя. Поэтому бегите и начинайте наслаждаться своим днем рождения. Маркус, Оливия, если в продолжение часа вы сможете заставить свою кузину Фанни рассмеяться, я разрешу каждому из вас самому включить мои часы, чтобы они играли мелодию.

Поэтому по пути наверх Маркус прилежно искал лучший способ заставить Фанни рассмеяться, однако Нолли, с тенью своего прежнего характера, бесстрастно заметила, что когда в следующий раз увидит кузена Джорджа, она перережет ему горло.

— Нолли! — воскликнула Фанни. — Говорить такие вещи.

— Как? — спросил Маркус с глубоким интересом.

— Ножом, конечно. Таким, какой Уильям использовал на диких свиней. Он говорил мне.

— Я подумал, что ты воспользуешься саблей, — сказал Маркус.

— Дети! — сказала Фанни, в конце концов, почти на грани смеха.

Жизнь — это калейдоскоп безумств. Она переходит от страшного и гротескного к нелепому и трогательному, не давая времени даже изменить настроение. Теперь она обнаружила, что тревожная сцена с Джорджем встряхнула Нолли и вывела ее из апатии. На ее щеках появился румянец, ее неподдельно мрачное воображение напряженно работало над поисками способов защитить ее возлюбленную Фанни. В конце концов немного тепла и счастья вернулось к этому дню.

Когда Амелия пришла в детскую и рассказала, что Джордж уехал верхом, дико гоня лошадь галопом через парк к вересковым пустошам, она