Наваждение - Линкольн Чайлд

Округ Сент-Чарльз, штат Луизиана

«Роллс-ройс» — серый «Фантом» — повернул по изогнутой дорожке, и теперь колеса не только скрипели по гравию, но порой и шуршали по траве.

Следом за «Фантомом» шел серебристый «Мерседес» последней модели. Оба автомобиля остановились перед большим плантаторским домом в неоклассическом стиле, окруженным старыми дубами, с которых свисала бахрома испанского мха. Бронзовая табличка на фасаде сообщала, что поместье Пенумбра выстроено семейством Пендергастов в 1821 году и входит в государственный реестр исторических памятников.

Алоиз Пендергаст вышел из салона «Роллс-ройса» и огляделся. Мягкий свет февральского вечера играл на греческих колоннах, полосами ложился на крыльцо под навесом. Над неухоженными газонами и поросшим сорняками садом плыл легкий туман. Среди кипарисов и мангровых деревьев сонно пели цикады. Бронзовые решетки балконов покрывала густая патина. Белая краска на колоннах потрескалась и отслаивалась. Кругом царил дух запустения.

Из «мерседеса» появился странного вида невысокий коренастый господин в черной визитке с белой гвоздикой в петлице. Походил он на дворецкого какого-нибудь эдвардианского закрытого клуба, но никак не на новоорлеанского юриста. Несмотря на солнечный день, под мышкой он держал аккуратно сложенный зонт. Рука, облаченная в желтую кожаную перчатку, сжимала дипломат крокодиловой кожи. Господин надел на голову котелок и слегка его пришлепнул.

— Мистер Пендергаст, не пройти ли нам… — Он повел рукой в сторону запущенного парка, что виднелся за оградой по правую сторону от дома.

— Конечно, мистер Огилби.

— Благодарю. — Щегольские ботинки юриста мелькали в мокрой зеленой траве. Пендергаст следовал за ним не спеша и без особого желания.

Дойдя до ворот парка, Огилби распахнул их, и спутники вошли внутрь. Проворными шагами юрист двигался по дорожке, некогда усыпанной гравием, а теперь заросшей. За стволом огромной тсуги небольшой участок парка охватывала ржавая металлическая оградка. В высокой траве виднелись покосившиеся надгробия из сланца и мрамора.

Юрист — у него намокли отвороты на брюках — остановился перед памятником, повернулся и взялся обеими руками за дипломат, дожидаясь, пока приблизится клиент. Пендергаст задумчиво прошелся по кладбищу, потирая бледный подбородок, и наконец остановился рядом со своим щеголеватым спутником.

— Ну что ж, — с дежурной улыбкой сказал юрист. — Вот мы и на месте.

Рассеянно кивнув, Пендергаст опустился на колени, раздвинул траву у внушительной могильной плиты и прочитал надпись:

Здесь покоится

Луи де Фронтенак Диоген Пендергаст

2 апреля 1891 — 15 марта 1965 TEMPUS EDAX RERUM.[4]

Огилби, стоя позади Пендергаста, водрузил свой крокодиловый дипломат на надгробие, расстегнул замки и извлек некий документ. Придерживая дипломат, положил листок на него.

— Мистер Пендергаст! — Юрист протянул ему тяжелую ручку с серебряным пером.

Пендергаст подписал бумагу.

Огилби, в свою очередь, изобразил замысловатую подпись, шлепнул печать, проставил число и убрал документ в дипломат. Захлопнул крышку, щелкнул замками.

— Вот и все. Я засвидетельствовал, что вы посетили могилу вашего деда. Мне не придется лишать вас наследства. Во всяком случае — пока, — с коротким смешком заметил он.

Пендергаст поднялся, и юрист протянул ему миниатюрную ладошку.

— Всегда рад, мистер Пендергаст; надеюсь через пять лет снова насладиться вашим обществом.

— Взаимно, — сухо улыбнулся Пендергаст.

— Прекрасно! Я теперь в город. Вы со мной?

— Думаю заглянуть к Морису. Он обидится, если я не засвидетельствую ему свое почтение.

— Именно, именно! Подумать только, один присматривает за Пенумброй — сколько? — уже двенадцать лет! Знаете, мистер Пендергаст, — коротышка наклонился вперед и понизил голос, словно собирался поведать какую-то тайну, — нужно непременно навести здесь порядок. Вы можете выручить за поместье хорошую сумму — очень хорошую! Плантаторские дома начала девятнадцатого века — последний крик моды. Здесь получится отличный отель!

— Спасибо, мистер Огилби, но я, пожалуй, не буду с этим спешить.

— Как угодно, как угодно. Не задерживайтесь дотемна. Фамильные привидения и все такое… — Коротышка зарысил прочь, тихонько посмеиваясь и размахивая дипломатом. Пендергаст остался на кладбище в одиночестве. Он слышал, как завелся «Мерседес», как заскрипел гравий под колесами, а потом наступила тишина.

Пендергаст еще немного походил по кладбищу, читая могильные надписи. Каждое имя пробуждало в нем воспоминания — все более и более странные и необычные. Здесь лежали перезахороненные останки родственников, извлеченные из семейного склепа на Дофин-стрит после того, как сгорел особняк Пендергастов. А кто-то еще при жизни выразил желание быть похороненным в родовом гнезде.

Солнце опускалось за деревья; золотистый свет тускнел. От мангровых болот потянулся через лужайку бледный туман. Воздух пах листвой, мхом и папоротником. Пендергаст долго стоял среди могил — молчаливо и недвижно, а на землю опускался вечер. Из окон плантаторского дома просачивался сквозь деревья желтый свет. Запахло горящими дубовыми дровами; этот запах неизбежно вызывал воспоминания о детстве, о лете. Из высокой кирпичной трубы лениво струился голубой дымок. Заставив себя двигаться, Пендергаст оставил наконец кладбище, миновал питомник и добрался до крыльца. Рассохшиеся доски протестующе заскрипели под ногами.

Пендергаст постучал в дверь и слегка отступил. Внутри раздались медленные шаги, потом загремели замысловатые замки и засовы. Массивная дверь распахнулась; сгорбленный старик в старинном костюме дворецкого с суровым видом стоял на пороге.

— Мастер Алоиз, — сдержанно приветствовал он Пендергаста, не протягивая руки.

Пендергаст сделал это сам, и старый слуга тепло ответил на его пожатие.

— Морис, как вы тут?

— Хорошо. Видел, как машины подъехали. Принести вам в библиотеку рюмочку хереса, сэр?

— Отлично, спасибо.

Старик повернулся и медленно двинулся через холл в библиотеку. Пендергаст отправился следом. В камине горел огонь — не столько для тепла, сколько для того, чтобы одолеть сырость.

Позвякивая бутылками, Морис топтался у буфета; он налил в крошечную рюмку хереса, поставил ее на серебряный поднос и торжественно подал Пендергасту. Пендергаст взял рюмку, глотнул и огляделся.

Лучше тут не стало: на обоях пятна, в углах горы пыли, в подвале шуршат крысы. За пять лет, что он здесь не был, все заметно обветшало.

— Давайте, Морис, я найду экономку, пусть живет здесь. И повара. Вам так будет гораздо легче.