Мармеладные убийства в парке Сеула - Чо Йеын

– Что это?

Листы выцветшей желтой бумаги были испещрены таинственными рисунками и загадочными знаками – картинки не отличить от слов. Каждая страница напоминала предыдущую. Для чего они? Чем дольше Сачжун рассматривал непонятные записи, тем больше они его пугали.

За спиной открылась дверь. Ёнду стоял в дверном проходе с чашкой свежезаваренной лапши. Глаза впились в руки соседа, а точнее, в то, что он в них держал. Сачжун поскорее закрыл коробку и поздоровался:

– О, ты вернулся?

– Ты в моих вещах копаешься, что ли? – заверещал сосед. Глаза его налились кровью.

Что это за реакция такая? Он тут вообще‐то комнату всю убрал, а на него еще и кричат из-за какой‐то глупой коробки… Сачжун потряс виновницу шума, которая, казалось, в любой момент рассыплется, и спросил:

– Что это?

– Не трогай!

Ёнду со всей силой кинулся на соседа. И как столько энергии умещалось в его худощавом теле? Длинными ногтями он поцарапал Сачжуна и поскорее вырвал коробку, обняв ее, как ребенка.

Пострадавший удивленно перевел взгляд на раненую руку. От разлитой по полу лапши поднимался пар. Сил окончательно не осталось.

– Ладно. Уберись, главное, – сказал Сачжун, указывая на пол.

Ёнду ничего не ответил. «Ну и черт с тобой», – пробубнил Сачжун и направился к кровати. Он слышал, как сосед начал неспешно убираться, и накрылся с головой одеялом, сняв его, только когда в комнате было уже темно.

Спать хотелось, но уснуть не удавалось из-за того, как громко печатал на компьютере Ёнду. Как только начнешь обращать внимание на этот звук, уже от него не избавишься. Сосед каждую ночь стучал по клавишам и не давал Сачжуну выспаться. Мужчина снова закутался в одеяло. Душно, но хотя бы не так шумно.

«Итак, на счету у меня… – начал он свой ритуал. – Зарплата – 180 плюс за переработку на параде минус 10 за телефон и интернет, 20 на еду. 20 на еду… Талонов не хватит. 30 – прочие траты. Итого остается… А если прибавить к этому то, что уже есть… Талонов на еду 5. Если есть по одному разу в день…»

На душе воцарился покой. Утром он будет разрушен, но от этого ночная передышка становилась только ценнее. Теперь даже звуки клавиатуры не мешали Сачжуну. Он закрыл глаза.

Как Ёнду до такого докатился? Чем он занимался на компьютере по ночам? Неужели он и правда большая шишка в онлайне? Была ли тогда в его постах хоть доля правды о том, как он жил на самом деле? Сачжун пытался укротить свое раздражение, проявив сочувствие к соседу, но, к сожалению, в их ситуации таким способом проблему было уже не решить.

Почти уснув, Сачжун вспомнил одну странную историю, которую ему рассказали, когда он только начал работать в парке…

* * *

Благодаря гулявшим в то время слухам о странной мании соседа Сачжуну удалось заселиться в комнату на двух, а не четырех людей. С Ёнду месяцами никто не хотел жить. Это доставляло много проблем управляющему общежитием, и Сачжун без раздумий согласился помочь. Он уже порядком устал жить с несколькими людьми. Управляющий обрадовался, и только сотрудники, начавшие работать в одно время с Ёнду, посмотрели на него с сочувствием. О слухах Сачжун узнал уже после переезда.

За ужином, устроенным для новых сотрудников, менеджер рассказал, что желающих работать на аттракционах пруд пруди, а вот кассиров в сувенирной лавке вечно не хватает. Там попадалось много непростых гостей (все же речь идет о деньгах), да и за прилавком можно постоять не только в парке развлечений. Один Ёнду добровольно согласился на роль продавца, и менеджер с радостью одобрил его кандидатуру.

И тут в лавке сувениров начали происходить странные вещи. В магазине продавались мармеладки. Их не так часто покупали, но исчезать из стеклянной банки они стали почему‐то быстрее. Кто‐то явно прибирал мармеладки к рукам. Однако шуму это не навело, все же мармелад – это вам не деньги.

Что‐то было неладно и с общежитием. Пошли слухи, будто оно проклято. Многие жаловались, что в туалете по ночам творится нечто странное. Насекомых в здание заползало больше, чем обычно летом, а в дождливые дни доносился запах гнили. Люди просыпались от ползающих по ним муравьев, а влажность не падала даже при работающем кондиционере. В конце концов в самый жаркий летний день управляющая компания вызвала команду дезинфекторов.

– Что за этой дверью? – спросил один из них.

В конце коридора на третьем этаже располагалась кладовка для забытых и потерянных вещей. Сюда почти никто не заходил. Дезинфектор принюхался.

– Насекомых становится больше, когда они строят себе гнездо. Вы слышали, наверное, как у людей внезапно заводились в доме пчелы, а во время ремонта сносили стену и оказывалось, что там гнездо… Да, прямо в бетоне. Где‐то и у вас тут есть оно.

Ключа от кладовки ни у кого не оказалось. В управляющей компании сказали, что он давно утерян. Дезинфекторы обыскали все здание, кроме кладовки, но ничего не нашли. Вызвали слесаря. Тот снял замок и открыл дверь. Ужасный запах ударил в нос всем, кто находился на третьем этаже.

Пахло чем‐то сладким и гнилым. Люди разом зажали нос, стараясь не вдыхать затхлый воздух, отдающий каким‐то фруктом. Гнилой запах – это понятно, но сладко-гнилой?

Причиной всему был пропавший из сувенирной лавки мармелад. Он лежал огромной кучей на полу. В помещении было жарко, как в бане, и все подтаяло. Перетекавшие друг в друга ряды мармелада напоминали какую‐то необычную скульптуру.

«Липкий розовый ад», – мрачно проговорил менеджер. Его серьезное выражение лица никак не подходило под эти несуразные слова.

Муравьи не прекратили паломничества к мармеладной куче, даже когда все вокруг было обрызгано пестицидами. Сладкий запах манил их, и они умирали, прилипнув к розовой массе. Издалека трупы насекомых напоминали плесень.

Менеджер пошел напрямую к Ёнду. Доказательств было достаточно. Он как‐то специально сделал вид, что уходит с работы пораньше, а затем вернулся и проверил, сколько мармелада осталось в сувенирной лавке после смены Ёнду.

Менеджер стучал в дверь двухместной комнаты с такой силой, что казалось, еще немного, и она сломается. Ёнду ответил не сразу. Когда он наконец открыл дверь, менеджер без лишних расспросов зашел внутрь.

Стены были изрисованы чем‐то красным. На полу красовалась пентаграмма, на концах которой лежали мармеладки: была и в форме звезды, и в форме боба, акулы, яичницы… Ёнду, словно в трансе, повторял: «Мне нужна