Решальщики. Книга 2. Раскрутка - Андрей Константинов

— А депутат наш? В смысле — заксовский?

— Бери выше! Госдума! Омельчук, от ЛДПР.

— Что-то не помню я депутата с такой фамилией, — вслух задумался Купцов.

— Так их там, в Охотном, рыл пятьсот минимум! Разве всех упомнишь? — разумно предположил Дмитрий. — Ну и чего Дружников?

— Уже к вечеру, как только ему головенку малость подлечили, дал устные показания, что заказчиком убийства выступал Омельчук, а непосредственным организатором — его помощник. Тот, которого визитка. И при этом добавил, что готов дать соответствующие письменные, если…

— Если что?

— Если его семье заплатят пятьдесят тысяч долларов.

— О как?! — изумился Петрухин. — А талоны на повидло, случа́ем, оформить не попросил?

— Во-во. Я ему приблизительно то же самое предложил.

— И чего товарисч?

— Отказался. Сказал, что на сладкое аллергия.

— Юморист, однако.

— Одно непонятно: зачем этот «юморист» визитку-то с собой таскал? — подивился Купцов. — Тоже типа для прикола?

— Якобы после убийства Червеня он должен был позвонить Соболеву и отчитаться о проделанной работе.

— А у помощника депутата Госдумы что, телевизора дома нет? — съязвил Петрухин.

— Ага, им смешно! А вот лично мне совсем не до смеха было. Когда Дружников та-акими фамилиями принялся хлестать, что — мама-лёлик! Словно бы ему не директора охранной фирмы, а, минимум, Кеннеди заказали.

— Знаешь, Жора, у меня в практике был подобный случа́й. Клиент вот так же на мокрухе попался, и тоже — разговорился, не остановить. Мы, ясен пень, варежки раззявили, месяца три на отработку ухайдакали. А в итоге — хрен с подсолнечным маслом. Шутником оказался товарисч.

— А мотивация? — не догнал Купцов.

— Мотивация, брат, простая: ему по-любому было садиться. Вот только кантоваться в СИЗО много кошернее, чем на зоне.

Оперативник с сомнением покачал головой:

— Не очень-то Дружников похож на шутника. Я ж говорю: за ним еще по прошлым делам парочка недоказанных ликвидаций висит.

— Слухай, Жора, а вот этот народный герой, который киллера выследил, он что из себя представляет? Я к тому, что в наши дни такое рвение встретишь нечасто.

— Грибков-то? Ну да, мужиком оказался настоящим. Даром что с виду субтильный, соплей перешибешь. Такой, знаете, типичный компьютерный ботан. Мое руководство собирается ходатайствовать, чтобы его к грамоте представили.

— Лучше бы вы его в программу защиты свидетелей включили.

— Ну вы ж понимаете: грамоту дать куда проще, чем…

— А главное — дешевле! — согласился Петрухин. — Ладно, бог-то с ним, с Грибковым. Как говаривал Остап Ибрагимович: «Мебель генеральши Поповой меня интересует, но — меньше…» Значит, никаких вологодских заводиков, равно как упоминания «Магистрали», в семантике дружниковской речи не всплывало?

Гладышев задумался:

— Чего нет — того нет. На замначальника ОРЧ-1 полковника Руднева батон — да, крошил. За депутата Омельчука я уже рассказывал… Блин! Только вы того, не звоните про это дело! Я ж вам так, чисто по-дружески…

— Спокойно, Жора! За кого ты нас держишь?!

— В общем, по Дружникову — это всё, чем могу. За прочими подробностями отныне, слава богу, не ко мне. — Гладышев скосил глаза на часы, присвистнул: — Ой-йо! Времени десятый час, а мне еще сто кило́метров по Приозерке пилять!

— По нынешним пятничным пробкам, вполне может именно он и случиться — «пи-и-лять», — посочувствовал Петрухин. — Посему: не смеем боле! Еще раз спасибо за помощь, Жора! И — ни хвоста тебе, ни чешуи!

— Да не за что. Обращайтесь. Только чтоб не так, как в прошлый раз. Со жмуром-наркоманом.

* * *

— Ну и что вы обо всем этом думаете, инспектор Купцов?

— Я думаю… — Леонид выдержал паузу и покосился на пустой графинчик: — Думаю, что еще по сто пятьдесят не помешает.

— Мудро! Глыбко! — похвалил напарника Петрухин и, сунув голову за бархатную портьеру, зычно пробасил: — Барышня!..