Душной ночью в Каролине. Пять осколков нефрита - Джон Болл

Билл Гиллеспи посмотрел на Сэма Вуда:

— Ты хотя бы позавтракал?

— Ночью немного перекусил.

— Тогда оставайся, а за дочерью Мантоли съездит Арнольд.

— Все в порядке, сэр, я съезжу. Думаю, Арнольд не знает, где живут Эндикотты, а я в курсе. Кстати, насчет еды: мы ведь так и не накормили Вирджила, хотя обещали.

— Я его уже выпроводил, — проворчал Гиллеспи.

Сэм Вуд не унимался.

— Но ближайший поезд будет только через несколько часов, а автобус на север ходит раз в день, к тому же не берет цветных. И поезд он пропустил из-за меня. Может, вы разрешите ему подождать здесь, ведь он все-таки коп? — Сэм замолчал, соображая, что бы еще сказать такое, чтобы убедить шефа. Неожиданно его осенило. — Он скажет о нас хорошие слова там, в Пасадене.

Гиллеспи вздохнул.

— Ладно. Но ведь тут поблизости цветных нигде не кормят. Иди задержи Вирджила, пока он не ушел, и верни ко мне, а Пит пусть принесет ему сандвичей с копченой колбасой и еще что-нибудь. Заодно негр посмотрит, как мы управляемся с этим типом, который прибил дирижера за бумажник. Покажем ему, что и мы на многое годимся.

Сэм, довольный, что ему удалось убедить твердолобого шефа, поспешно вышел. Тиббз как раз собрался уходить и прощался с Питом.

— Вирджил, шеф вспомнил, что обещал тебе завтрак. Зайди к нему в кабинет. — Сэм помолчал и вдруг добавил: — Спасибо тебе, что не стал обижаться за арест. Ты имеешь полное право нас прижать.

Тиббз начал протягивать руку, но вовремя опомнился, к огромному облегчению Сэма. Сделал вид, будто перекладывает пиджак с одной руки на другую.

— Не надо благодарить, мистер Вуд. Вы действовали правильно.

Вообще-то Сэму было стыдно, что он так испугался протянутой руки Тиббза. Но ведь при Пите это выглядело бы совсем плохо. Тиббз его выручил, и Сэм ему был за это очень благодарен. Он двинулся к машине, чтобы отправиться выполнять свою неприятную миссию.

Тиббз зашагал по коридору к кабинету Гиллеспи.

— Мистер Вуд передал мне, что вы хотите меня видеть.

Гиллеспи указал ему на стул у стены.

— Я поручил ребятам принести тебе поесть. Подожди у меня. Они сегодня отличились, поймали убийцу.

— Он признался? — сухо поинтересовался Тиббз.

— Кому оно нужно, его признание? — усмехнулся Гиллеспи. — Я просмотрел его бумаги. Парню всего девятнадцать, и уже два привода. Один за мелкую кражу, другой за приставание к девушке. Есть у нас такая, Долорес Парди. А теперь вот попался с бумажником Мантоли.

— Для начала неплохо, — согласился Тиббз.

— Вот сейчас и увидишь, какое это начало. — Гиллеспи взял микрофон внутренней связи и приказал привести Оберста. Затем взглянул на Тиббза: — Вирджил, ты слышал такое выражение «белые голодранцы»?

— Да.

Из коридора послышались шаги, затем плотный коренастый полицейский завел в кабинет юнца в наручниках. Парень был низкорослый, худой, в синих брюках. Щурясь, как от яркого света, он постоянно поглядывал на свои руки. Арестованного покачивало — казалось, ему с трудом удавалось удерживать равновесие.

— Садись! — рявкнул Гиллеспи.

Харви Оберст повиновался, плюхнувшись на стул. Раздался глухой стук — это его тощий зад соприкоснулся с жестким сиденьем, но парню все было безразлично. Он вытянул руки на коленях и склонил голову набок, видимо, решив, что теперь нет смысла держать ее прямо.

Гиллеспи ждал, когда арестованный окончательно испугается. Однако Оберст никак не реагировал.

Гиллеспи посмотрел на коренастого полицейского:

— Давай.

Тот достал из кармана форменной рубашки бумажник с изящным тиснением. Гиллеспи принялся внимательно изучать его снаружи и внутри. Особенно его интересовали находящиеся там визитные карточки.

— Можешь освободить ему руки! — бросил он.

Освободившись от наручников, Харви принялся молча тереть запястья.

— Зачем ты это сделал? — строго спросил Гиллеспи.

Оберст набрал в легкие воздух и приподнял голову.

— А чего, бумажник лежал там, прямо на виду. Я его сразу увидел. С деньгами. Я посмотрел, этот лежит мертвый. Зачем ему деньги? А бумажник валяется рядом. Не я, так кто-нибудь другой взял бы обязательно. А мне деньги сейчас очень нужны. Вот я и взял. — Он замолчал, а затем сконфуженно добавил: — Все.

Гиллеспи вскинул брови.