Ангел-истребитель - Донн Кортес

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я буду честен, если ты подашь пример.

ПАТРОН: Разумеется. Что ты хочешь узнать? Мое имя, адрес, удобное время, когда ты мог бы заглянуть в гости?

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Расскажи мне о Сэме.

ПАТРОН: Джек, ты меня поражаешь. Все эти увертки, отрицание… Миг, и их нет! Впрочем, я и не сомневался.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Заданный вопрос подтверждает мою личность, а значит, и искренность. Ответь на него.

ПАТРОН: Ты уверен, что хотел бы знать ответ, Джек? В конце концов, ты сам сказал, что стремишься остановить боль, а не умножать ее.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Тебе не понять ни меня самого, ни моих устремлений. Все, что ты можешь рассказать мне о сыне, не причинит новой боли ни мне, ни ему.

ПАТРОН: Знаю, знаю. Ты просто хочешь закрыть дело. Но знаешь, Джек… Уступив твоей просьбе, я разрушил бы то чудесное творческое напряжение, которое движет тобою. Прости, но я не могу этого сделать. Если нужны ответы — приди и возьми их.

В любом случае, ты был со мною честен, и я отвечу взаимностью: я не намерен убивать тебя, Джек.

У меня иные планы.

Этим проблемы не ограничивались.

Джинн-Икс наладил целую систему доставки корреспонденции; но он работал в курьерской фирме, и посылки, отправленные на фиктивные адреса, оказывались у него в руках. Не имея подобного преимущества, Джек должен был назвать реальный адрес, и даже если пользоваться методом «перехвата», которым он ранее делился с Гурманом, оставался шанс угодить в расставленные сети.

В итоге Джек додумался до плана, который, по его мнению, мог сработать. Немного рискованный, он к тому же зависел от предварительной разведки, но Джек решил, что сумеет осуществить задуманное.

Будь Никки по-прежнему рядом, сделать это было бы легче.

Ресторанчик назывался «У Бона на Бродвее» — маленькое, но популярное заведение в восточной части Ванкувера. Официантка за кассовым аппаратом подняла взгляд, когда открылась дверь, и увидела почтового курьера в коричневой форме и с пухлым свертком под мышкой.

— Доставка для… Вообще-то, тут написано «Владельцу», — сказал курьер.

— Минуточку, — откликнулась Джулия, официантка — Бон!

На ее зов поспешил китаец с широким улыбчивым лицом.

— Да? Что тут у вас?

— Посылка, — сказала Джулия, брюнетка с прической «перьями» и с вытатуированной на предплечье русалкой. — Ты чего-нибудь ждешь?

— Да нет, ничего я не жду, — сказал Бон. — А что в ней?

— Ума не приложу, — пожал плечами курьер. — Поставьте здесь свою подпись и узнаете.

Пока Бон царапал на бланке, Джулия разглядывала сверток.

— Тут написано, из Айдахо, — заметила она.

— Чудеса. У меня нет знакомых в Айдахо, — сказал Бон. Курьер уже ушел.

Пожав плечами, Бон еще раз вгляделся в наклейку с адресом.

— Ну, адрес-то наш, — поразился он. — А отправитель… Какая-то контора… «Эф-Экс Лабс». Посмотрим, что внутри.

Бон разорвал обертку. Внутри обнаружились сразу две вещи: видеокассета и запечатанный пакет из прозрачного пластика. В нем лежала человеческая рука.

— Ужас! — со смехом сказала Джулия. — В твоем меню появилось новое блюдо?

— Я знаю, что это такое, — с улыбкой закивал Бон. — Это те ребята, киношники. Они еще обещали мне, что, дескать, прославят меня на весь свет!

В Ванкувере располагалось столько киностудий, что город нередко называли Северным Голливудом; деятели кино частенько заглядывали к Бону, чтобы устроиться в одной из кабинок или посидеть на одном из разнокалиберных стульев у стойки. Стены здесь были покрыты плакатами фильмов и сувенирными материалами со съемок.

— А записки нет? — спросила Джулия.

— Нет, — сдвинул брови Бон. Пакет он сунул под кассу, чтобы не увидели клиенты. — Наверняка чья-то шутка…

Они вернулись к работе. А примерно через полтора часа в заднюю дверь ресторанчика, выходившую на парковочную стоянку, вошел мужчина в деловом костюме. Подойдя к Бону, он сказал:

— Э, простите. Можно задать вам вопрос?

— Валяйте, чем смогу — помогу, — заулыбался Бон; с любыми клиентами он обращался так, словно те были постоянными посетителями ресторана.

— Я хотел узнать, не доставили ли вам по ошибке одну посылку.

Бон сощурился, улыбаясь:

— Смотря что в ней было.

— Ну… резиновая рука. И несколько снимков.

Рассмеявшись, Бон хлопнул мужчину по плечу.

— Ага! Значит, это для вас! А мы тут гадаем, что бы это значило…

Мужчина растерянно улыбнулся в ответ. Ему было за тридцать, гладко выбрит, на шее — неплотно затянутый галстук.

— Вы уж простите нас за ошибку. В Штатах есть мастерская спецэффектов, там выполняют кое-какие наши поручения. Мы снимаем пилот нового телесериала.

— Ну да, ну да. Без проблем. Пойду принесу.

Бон подвел мужчину к кассе, вытянул из-под нее пакет и видеокассету.

— А вот снимков там не было. Только кассета.

— Ну да, все правильно. Они собирались распечатать несколько кадров, но, наверное, решили выслать всю сцену. Спасибо.

— Не за что!

Мужчина ушел, как и появился, через заднюю дверь.

Прибыв на место пораньше, Джек долго оглядывался, высматривая слежку. Ничего подозрительного. Он поставил машину на другой стороне улицы и через стеклянную дверь ресторана наблюдал за тем, как проходит доставка. Следующие девяносто минут изучал входящих и выходящих посетителей. Если полиция и установила за рестораном наблюдение, Джек этого не заметил.

Наконец он побывал в ресторане сам и забрал посылку. Никто не ворвался, чтобы арестовать его. Джек не ожидал, что внутри окажется видеозапись, и первым делом, сев в фургон, разломал видеокассету плоскогубцами. Датчика слежения он не нашел; никаких сюрпризов не преподнесла и рука. Сделав остановку, чтобы купить подержанные видеомагнитофон и телевизор, он направился обратно в Суррей.

Добравшись домой, Джек подключил магнитофон к телевизору и обмотал скотчем корпус видеокассеты. Покончив с ремонтом, вставил ее в прорезь и надавил клавишу «воспроизведение».

Черный экран. Затем — красные буквы: Ad mala patrat haec sunt atra theatra parata. Видимо, Рыжий Эд решил произвести на Джинна-Икс впечатление латынью, заглаживая косноязычие в Сети.

В центре кадра — обнаженная девушка со связанными над головой руками. Вокруг нее — что-то похожее на деревенский амбар. Освещение обеспечивает лампочка без плафона, свисающая на шнуре удлинителя. В кадре появляется еще одна фигура, затянутая в белый халат маляра. На ногах — резиновые сапоги, на руках — рабочие перчатки, на лице — зеленая резиновая маска. У маски распахнутый рот, полный острых белых зубов, и язык длиной сантиметров тридцать, который свисает на грудь, будто непристойный розовый галстук. Фасеточные, как у насекомого, глаза навыкате сделаны из какого-то голографического материала, переливающегося всеми цветами радуги.