Проксиома созвездия Лжи - Аркадий Гендер

Федор от неожиданности даже присвистнул. Так, значит, в своей книге он практически точка в точку угадал замысел Дерябина! Немудрено, что ее выхода решили не допустить любыми путями!

Но для того, чтобы в такой короткий период времени выполнить такой объем строительства, нужны были огромные свободные деньги. Дерябин привлек и сторонние инвестиции, но пришлось и снова «запустить станок». Причем фальшивки предназначались исключительно для оплаты труда таджиков и должны были сразу уходить «за бугор». Таким образом, их хождение в Москве напрочь исключалось, что сводило к минимуму риск. Производством заведовал Алексей, и дядя строго-настрого приказал печатать ровно столько, сколько нужно для того, чтобы рассчитываться с Юнусом. Но Алексей в обход запрета вступил с хитрым таджиком в сговор. Он печатал больше, чем было нужно, и на разницу из Таджикистана в Москву шел афганский героин. Дерябин не только из принципа был категорически против торговли наркотиками, но и не без оснований подозревал племянника в «крысятничестве». Эти разногласия и решила использовать для осуществления своих планов Ольга. Орудием же своей мести она избрала Шер-Хана.

Дерябин никогда в тюрьме не сидел, но по специфике своей второй, тайной жизни, у него были давние связи в преступном мире. Ввиду той же специфики в один прекрасный момент у него возникла необходимость в решении некоего сложного вопроса — проще говоря, в устранении неуступчивого конкурента. Угрюмого молодого горца по имени Шерван в качестве исполнителя Евгению Эдуардовичу порекомендовал один из его знакомых кавказских «воров в законе», с которым еще при советской власти они тысячами тонн скупали за фальшивки абхазские мандарины. То свое первое задание Шер-Хан отработал на отлично, и Дерябин, воодушевленный простотой решения сложного вопроса, решил оставить того при себе в качестве штатного «специалиста по особым поручениям». От порекомендовавшего его авторитета о Шерване было известно, что он — беженец из Чечни, нашедший приют в Грузии, хотя сам вроде как не чеченец. Да еще что считает он себя выходцем из какой-то там горской знати. «Шерван — Шер-Хан!» — скаламбурил Дерябин, и с его легкой руки прозвище прижилось. Никакой более достоверной информации о том, кто такой Шер-Хан на самом деле, каков его жизненный путь, Дерябин не знал, и это его не интересовало. Зато этим очень заинтересовалась Ольга.

Сначала нужно было преодолеть страх и отвращение перед хладнокровным убийцей, и Ольга буквально заставила себя думать о нем как о нормальном человеке. Но тут выяснилось, что с мрачным порученцем у нее нет не только никаких точек соприкосновения, но даже и малейшего повода для неформального контакта. Помог случай.

Как-то один из ее обычных визитов в многочисленные шикарные магазины, расположенные по периметру дворца спорта «Олимпийский», совпал с днем празднования величайшего мусульманского праздника Курбан-Байрам. Еще в университете сравнительная теология, изучавшая особенности и отличия других религий от христианства, была одним из любимых Ольгиных предметов. Вот и теперь, проходя мимо ограды стоящей по соседству с «Олимпийским» московской Соборной мечети, Ольга с неподдельным интересом рассматривала толпу многочисленных верующих, заполнивших тесный дворик храма.

Каково же было ее удивление, когда среди них она увидела… Шер-Хана! Мрачный убийца, одетый, как всегда, во все черное, он одиноко стоял в отдалении от остальных людей, склонив голову на грудь и опустив веки. Его губы чуть заметно шевелились — он молился. Стараясь остаться незамеченной, Ольга быстро прошла мимо, но ее опасения были напрасны — в эту минуту Шер-Хан был полностью отрешен от внешнего мира. И в голове Ольги родился план.

Ольга не знала ни где живет Шер-Хан, ни номера его телефона. Поэтому единственной возможностью начать осуществлять свой замысел была редкая возможность случайно встретить киллера в офисе Дерябина, куда после приобщения к семейному бизнесу Ольга стала вхожа. Ждать встречи пришлось почти месяц, который Ольга провела в основательном штудировании Корана. К счастью, священную книгу мусульман она держала в руках не в первый раз, познакомившись с основами ислама еще в университете. Увидев Шер-Хана, выходящего из кабинета свекра, вместо того, чтобы, как обычно, с вежливым кивком разминуться в коридоре, Ольга обратилась к нему:

— Я удивилась, увидев вас во дворе мечети на Олимпийском проспекте. Кажется, это было в Курбан-Байрам. Или я обозналась?

Шер-Хан остановился и долгим откровенно-изучающим взглядом посмотрел на Ольгу.

— Я был там, — ответил он низким голосом со странным клёкочущим акцентом. — Почему вы удивились, увидев мусульманина в такой день на пороге мечети?

Ольга внутренне возликовала, — первый шаг был сделан, Шер-Хан вступил в разговор.

— Ну, если честно, как-то не очень вяжется ваш образ с каноническим представлением о правоверном мусульманине, — пожала плечами Ольга. — Что вы делали в храме? Грехи замаливали?

Еще обдумывая и выстраивая этот первый разговор с Шер-Ханом, Ольга прекрасно понимала, что ей нужно сразу, с порога заинтересовать непростого собеседника, посадить его на крючок интереса к себе. Для этого она решила прибегнуть к эпатажу — проверенному средству, редко кого оставляющему равнодушным. Правда, всегда есть риск, что эпатируемый в качестве защитной реакции просто развернется и уйдет, но Ольга почему-то была уверена, что этого не будет. Она не ошиблась.

— Что делает правоверный мусульманин вне стен мечети, касается только его и Аллаха Всевышнего, — сказал Шер-Хан, снова очень долго и на этот раз очень серьезно посмотрев на Ольгу.

— Да, но ведь сказал Всевышний: «Для каждой души залогом за нее будут совершенные ею поступки», — нахмурив брови, возразила Ольга. — Считаете, что ваша душа по пути в рай сможет пройти по мосту толщиной в волос?

Глаза Шер-Хана вспыхнули недобрым огнем. Он не был готов к такому развитию разговора, не знал, что сказать, и это явно очень злило его.

— Не вам, женщине и немусульманке, судить о таких вещах! — наконец выдавил он из себя.

Ольга почувствовала, что это критическая точка в разговоре. Она вся внутренне напряглась, и только одно беспокоило ее сейчас — чтобы кто-нибудь не помешал их беседе.

— Боже, какая ирония! — с усмешкой воскликнула она. — А скажите, что больше претит вам в разговоре со мной — что я женщина или что я неправоверная? Только ведь по канонам ислама женщина и мужчина равны перед ликом Господа, ибо сказал Всевышний: «Я не погублю деяний ни одного из ваших деятелей — ни мужчины, ни женщины».

Лицо Шер-Хана вытянулось от удивления, а Ольга, ободренная произведенным впечатлением, еще горячее продолжала:

— А что касается веры — сами-то вы исходя из каких соображений относите себя к правоверным? Много ли, кроме: «Ля иляха илля Аллах, Мухаммад ун расуль Аллах» — «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк его» вы знаете из Корана? Или, может быть, десять минут назад, когда было время третьего намаза, вы стояли на коленях, обратясь в сторону святой Мекки, наполнены благочестивых помыслов, а не получали очередное задание от вашего работодателя? А скажите, закят с гонораров, которые он вам выплачивает, вы вносите или полностью тратите их на удовольствия, предоставляемые нечестивой цивилизацией?