Щенки-медвежатники - Виталий Ерёмин

– Он не дышит, – сказал Генка.

– С чего ты взял? – спросил Андрей.

– Посмотри, какие у него глаза, – с ужасом произнес Генка.

Точно. Глаза были необычные, невидящие. И челюсть у Мишки чуть отпала.

– Мишаня! – на всякий случай потормошил его Андрей.

– Слушай, он умер… – с удивлением и ужасом произнес Генка.

– Надо вызвать «скорую», – сказал Андрей.

– Надо сваливать, – сказал Генка.

– Я вызову «скорую», – повторил Андрей. Ему не хотелось верить, что Мишке уже ничто не поможет.

– Мы вызовем «скорую», но сейчас надо сваливать, – повторил Генка. – Или это повесят на нас.

С ближайшего телефона-автомата Андрей позвонил в «скорую». И потом они наблюдали за тем, что происходило, со стороны. Санитары уносили на носилках Мишку, укрытого белой простыней с головой. Подъехали милиционеры и пошли по следам крови до того места, где произошла кровавая разборка. Потом провели бугая и стручка. А санитары пронесли еще одни носилки – с телом Сысоича.

Пляж гудел.

– Паспорта! – спохватился Генка.

Они побежали к домику, где их держал Сысоич, убедились, что паспорта на месте, похватали свои вещи и бросились на автовокзал, чтобы сесть в автобус на Симферополь. Но у самого вокзала Андрей остановился.

– Стоп!

– Ты чего? – спросил Генка.

– Назад, – сказал Андрей. – Нельзя на вокзал. Там могут обыскать.

– Точно, – согласился Генка. – Нужно взять частника.

Андрей покачал головой.

– И на частнике нельзя.

– Тогда как?

– Никак. Отсидеться надо. Или где-то закопать это проклятое рыжье. Или выбросить.

– Не забудь показать, где выбросишь, – пошутил Генка.

– Мне ничего уже не надо, – упавшим голосом проронил Андрей.

Они пошли к морю. Генке пришла в голову неплохая идея – украсть шлюпку. Он открыл замок толстой проволокой, освободил от цепи весла. И они поплыли вдоль берега на восток.

– Провожу тебя и поплыву в Турцию, – сказал Генка, загребая веслами.

– Ага, прямо в лапы к пограничникам. И загремишь лет на десять. Счастливого пути! – отозвался с кормы Андрей.

Раньше он считал мечты Генки о побеге из страны пустыми бреднями. Но приятель стоял на своем. И эта глупость злила. Андрей сказал:

– Геныч, отец у тебя, как я понимаю, был шишкой? Только шишки получают журнал «Америка».

Генка нахмурился.

– Батя нормальный мужик. Просто хотел нормально, по-человечески жить. Но у нас же ненормальная страна, ты это понимаешь? Когда отец говорил мне это, я тоже не понимал.

– Где он? – спросил Андрей.

– Сидит.

– А мать?

– А мать вышла за другого.

– За что посадили-то? – спросил Андрей.

Генка объяснил, постепенно повышая голос:

– Понимаешь, батя в снабжении работал. Организовал подпольный цех. Говорят, первый в стране. Шили разный дефицит, в основном рубашки. Понимаешь, он ничего не украл. Он просто коммерсант, от бога. В Америке он стал бы миллионером. А в СССР он преступник и зэк. Почему я должен любить эту страну?

– Мне тоже многое не нравится, – поддержал его Андрей. – То нельзя, другое нельзя. И наоборот: ты и это должен делать, и это. С какой стати? Почему за меня кто-то решает?

Генка оживился.

– Плывем, Андрюха, в Турцию. А оттуда можно – куда хочешь.

Андрей подумал и сказал:

– Слушай, надо позвонить Димону: как там?

Генка скривился.

– Соскучился?

Андрей вздохнул.

– Соскучился. И вообще ни на что уже не способен. Надо прийти в себя. Мишаня все время перед глазами.

Они доплыли до Алушты. Пришло время поделить драгоценности. Андрей с мрачным видом подвинул Генке сумку.

– Дели сам.

– Андрюха, приди в себя, – спросил Генка. – Мы не можем так распрощаться.

– Тебе заграница, мне – хана, не ясно, что ли? – сказал Андрей. – Что я предъявлю Алмазу? Свою долю? Он мне скажет: а где остальное?

– Он, как Сысоич, спросит с тебя всю витрину, – сказал Генка.

– А я скажу ему, что это неправда. И он должен мне поверить. Если он видит цвет моей печени. Но если я скажу, что половину отдал тебе, мне хана. Мы не имеем права делить сами. Мы – только исполнители. А условия для нас создавали его люди. Значит, только Алмаз может решать, кому сколько.

– Но он может спросить за Сысоича, – заметил Генка. – Старик хотел удрать с рыжьем, убил Мишку. Мы должны были спокойно смотреть?

Генка долго сидел молча, смотрел в море, вздыхал. Потом спрыгнул со шлюпки, поплавал, влез обратно и сказал:

– Какая на хрен Турция? Какой Запад? Я знаешь о чем сейчас подумал? Если мы провезем золото через полстраны, Алмаз это оценит