Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Те женщины, подумала я, тоже не заслужили смерти.

– Кстати, – продолжил он, – мне нравится ваше платье.

Я пригладила хлопковую ткань пальцами. Я купила это платье несколько лет назад, когда мы закупались с Меган, – оно шло по самой большой скидке в «Таргете». Оно не особо хорошо на мне сидело, но я хранила его за своеобразную приспособляемость – его можно было надеть при любых скачках веса в ту или иную сторону.

– Спасибо, – ответила я.

– Вы здесь с мужем? С приятелем? – спросил незнакомец, глядя на мой безымянный палец.

– Я здесь с друзьями.

Мужчина подошел ближе, и я слишком поздно поняла, что нужно было соврать и выдумать какого-нибудь Брэда или Джона, который повсюду меня сопровождает.

Я пыталась сообразить, как бы мне выпутаться из этой беседы, когда мужской голос рядом со мной произнес:

– Вы Ханна, верно?

Я повернулась и увидела стоящего за мной Бентли Томпсона.

– Да. А вы Бентли, – сказала я, благодаря небо за его вмешательство.

Незнакомец глянул на меня в последний раз.

– Мне тут нужно поговорить с одним человеком. Было приятно познакомиться, – сказал он.

– Взаимно, – отозвалась я, хотя это была неправда.

– Это Верн, – сказал Бентли, когда мужчина ушел. – Он пытался за вами приударить, да? Он это проделывает со всеми красивыми девушками.

Я залилась краской при слове «красивая». Я еле сдержала свой первый импульс: кинуться объяснять, что на самом деле нет, я не красивая. Просто достаточно молодая и накрашенная.

– Вы меня прямо спасли, – сказала я вместо этого.

Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой, которая лишний раз напомнила мне о моей ординарности.

– Рад быть полезным, – произнес он.

Мы с Бентли не так много общались. Он почти всегда был со своей женой Вирджинией и к тому же посещал суд не так прилежно, как родители. Из писем Уильяма я узнала, что Бентли работал в юридической фирме их отца: изначально то же самое ожидалось от самого Уильяма. Бентли с Вирджинией познакомились в баре; Бентли был студентом юридической школы, а Вирджиния – несовершеннолетней девчонкой с поддельным паспортом. Уильям писал, что Вирджиния пошла в колледж с единственным намерением – выйти замуж. Я и не знала, что женщины до сих пор так делают. Еще в детстве она поняла, что ей нравится покупать красивые вещи, не работать и общаться с мужчинами, которые могут ей это обеспечить. А Бентли, в свою очередь, нравилось быть добытчиком.

Вирджиния рада, что Бентли принимает все решения за нее, а Бентли рад их принимать, – писал Уильям.

Вирджиния меня пугала. Она обладала модельной внешностью, а ее волосы выглядели так, будто она каждый день ходит к парикмахеру. Как и другие члены семьи Томпсонов, внешне она казалась милой, но ее злобная натура проявлялась на лице чуть отчетливее – наверное, из-за многочисленных косметических процедур, истончивших ее кожу. В ее присутствии на меня нападала паранойя, что женщина именно такого типа должна быть рядом с Уильямом, хотя он клялся, что терпеть таких не может.

Я не хочу жениться на очередной версии своей матери, – заявлял он.

Но на вечеринке Вирджинии видно не было.

– А где сегодня ваша жена? – спросила я.

– Она поехала домой к детям. Я бы к ней присоединился, но обязан был появиться. Большинство людей здесь я знаю с детства. Кроме вас и ваших друзей, разумеется.

Я взглянула на Дотти и ее группу дамочек. Она мне рассказывала, что в старшей школе и в колледже танцевала с жезлами, и наблюдать за ней в компании этих женщин было как любоваться танцем – она жонглировала ими с той же грацией, с какой управлялась со своими летающими жезлами. Как будто специально, женщины выбрали именно этот момент, чтобы разразиться смехом.

Вниманием Лорен завладели несколько немолодых мужчин, похожих на юристов. Я надеялась, что она выглядит достаточно юной, чтобы они не пытались приударить за ней, как Верн за мной, но была не уверена в реалистичности своих ожиданий. Я бы пришла ей на подмогу, но не хотела жертвовать временем в компании Бентли.

– Откуда вы родом, Ханна? – спросил он.

Мы переместились к столу.

– Миннесота, – ответила я. – Миннеаполис, Сент-Пол.

– Далеко же вы от дома, – сказал он и отхлебнул из своего бокала.

– Да, как вы видите, меня очень захватило это дело.

Я поаплодировала себе за выбор столь изящного способа признаться в одержимости его братом.

– Отец говорил.

– О.

Меня одновременно обеспокоило и привело в восторг то, что я являюсь предметом обсуждений в семье Томпсонов. Если бы они только знали реальную степень нашей близости с Уильямом, то, может, приняли бы меня как свою. Я могла бы угощаться стейками за одним столом с ними, а не шпионить издали.

– Расскажите мне побольше о себе, – попросил Бентли.

Сначала я замкнулась. Мне не хотелось слишком распространяться. Это я должна исследовать жизнь Томпсонов, а не наоборот. Но у Бентли явно был талант направлять беседу в нужное русло, и вскоре я неожиданно для себя уже рассказывала про свою работу в некоммерческой организации, про увольнение и про внезапное решение поехать на суд. В ответ Бентли рассказывал о детях, о сложностях жизни в провинции, где все друг друга знают, и о своем недавнем увлечении велосипедным спортом.

– Может, уйдем отсюда? – предложил он.

Я и не заметила, как пролетело время. Лорен уже исчезла, а Дотти спорила с кем-то по телефону – вероятно, с мужем.

– Давайте, – сказала я.

Мы провели остаток вечера в баре. Там была гораздо более интимная и спокойная обстановка, чем в предыдущем заведении. В подобные места Вирджиния точно не ходит. Было странно вот так сидеть в баре с Бентли. И не только потому, что он был братом серийного убийцы, с которым я встречалась, но скорее из-за очевидной несовместимости наших архетипов. Я всегда была слишком богемной, слишком экзальтированной, слишком либеральной и слишком недоверчивой по отношению к богатым молодым мужчинам, чтобы проводить время с таким человеком, как Бентли. И даже если бы мне это не помешало, все эти вещи точно бы отвратили его от идеи провести время со мной. Не то чтобы я считала себя непривлекательной – просто я не была привлекательной в том смысле, какой люди типа Бентли обычно вкладывают в это слово.

– Как вы здесь оказались? – спросил он, попивая олд-фешен. – Я-то обязан здесь быть. Это мой братский долг. Но вы можете выбрать любую