Шут и император - Алан Гордон

Какими бы достоверными ни казались первоисточники с подробными и восторженными описаниями давних событий, их точность остается сомнительной ввиду известной духовной способности человека придумывать — на основе полученных разными путями фактов или домыслов — самые противоречивые истории, которые размножаются, точно грибы, и порождают, в свою очередь, бесконечные копии, искаженные по тем или иным причинам рукой переписчика или новейшего интерпретатора, и все эти разнообразные интерпретации начинают жить своей жизнью, причем самые подозрительные из них претендуют на изложение вечной и непреложной истины.

Жозе Сарамаго «История осады Лиссабона».

Продолжая попытки подтвердить достоверность записок шута Теофила, я исследовал все возможные исторические источники того времени. Увы, шутовская гильдия преуспела в заметании следов. То малое, что мне удалось отыскать, состоит в основном из кратких упоминаний конкретных шутов.

Однако в Константинополе, несомненно, жили шуты, и для начала поисков следов шутовской братии в Византии, по-моему, лучше всего обратиться к трудам Никиты Хониата, современника Теофила. Лучше всего, на мой взгляд, замечательные труды этого историка представлены в книге «Город Византии. Хроника Никиты Хониата», которую перевел и снабдил подробными примечаниями Гарри Д. Магулис Эта работа была опубликована издательством Уэйнского университета штата Мичиган, и я добавляю свой голос к тем, кто с радостью встретил бы ее на книжных прилавках, хотя бы в виде простой книги в мягкой обложке.

Хониат, в отличие от историков древних (и наших) времен, беспристрастно описывал реальные события. Он не преследовал никаких корыстных целей и имел также здоровое недоверие к суевериям, повествуя о забавных случаях с людьми, во вред себе положившимися на предсказания. Обладая отменным остроумием, он вполне заслуженно и искусно высмеивал пороки. Неудивительно, что он познакомился с Теофилом, хотя беседы с Теофилом ни разу не упоминаются в Хронике. По крайней мере, он не упоминается там под этим именем.

Именно из трудов Хониата мы узнаем имена Чаливура и Цинцифицеса, узнаем и то, что император Исаак «восхищался непристойными и похотливыми песнями и обожал уморительных карликов… он привечал в своем дворце жуликов, мимов и менестрелей». Никита даже описывает подлинную шутку, придуманную Чаливуром, сохранив для нас один из немногочисленных примеров юмора давних времен:

«Однажды за ужином Исаак сказал: „Принеси мне соль“. Императорские наложницы и родственницы как раз исполняли восхитительный танец, и наблюдавший за ними Чаливур, остроумнейший из императорских шутов, возразил: „О, император, давайте сначала слижем соль с этих красоток, а потом уж посмотрим, стоит ли подсаливать остальное“. Все собравшиеся за столом мужчины и женщины встретили его шутку громким смехом; а лицо императора помрачнело, и гнев его смягчился лишь после того, как он наложил взыскание на этого шутника, ограничив свободу его высказываний».

Для лучшего понимания этой шутки следует ознакомиться с полезными сносками профессора Магулиса, где поясняется, что в греческом языке слова «соль» и «остальные» — соответственно halas и allas — являются омонимами. Понятно, что шут скаламбурил. Конечно, в переводе на иные языки такой каламбур практически теряет смысл, но если бы вы были греком, жившим в двенадцатом веке, то мгновенно ухватили бы соль, то есть в те времена подобная шутка убивала наповал.

Теперь вы понимаете, какое сложное ремесло перевод.

Я продолжаю изыскивать средства для точного перевода манускриптов, сохранившихся в ирландском аббатстве, упомянутом мной в комментариях к «Тринадцатой ночи», первому отчету Теофила. В комментариях к той книге я высказал предположение, что некоторые рукописи Теофила исчезли из аббатства вместе с Уиллом Кемпом и попали к Шекспиру после того, как Кемп стал актером в его труппе. Однако альтернативный способ такого попадания предложил Питер Тримейн, автор увлекательной и исторически точной серии детективов «Сестра Фиделма». Тримейн, являясь гораздо более знающим историком, чем я, любезно разрешил мне привести выдержки из его письма:

«Шекспир возможно, приобщился к этим документам благодаря Эдмунду Спенсеру (1522-1599), английскому поэту (написавшему знаменитую „Королеву фей“), который участвовал в завоевательных походах Елизаветы в Ирландию. В награду Спенсер получил три тысячи акров земли, конфискованной у ирландцев, причем часть ее конфисковали у моего прямого предка. Спенсеру отписали замок Килколман в северном графстве Корк, неподалеку от Донерайла. Замок Килколман расположен в нескольких милях к северу от городских владений Бэллиеля. Мой предок… скрывался в те времена в партизанском отряде под командованием Донала, незаконного сына Донала IX…

Насколько я помню, «Двенадцатую ночь» Шекспир написал около 1600 года. А в 1598 году мой отважный предок участвовал в атаке на замок Килколман. Его сожгли дотла в ходе хорошо подготовленного восстания против захвативших Корк англичан. Спенсеру вместе с его родственниками и сторонниками едва удалось спастись бегством… Он вернулся в Лондон, где вскоре и скончался из-за «нехватки средств к существованию», как писал Бен Джонсон.

Можно предположить, что, переживая тяжелые времена после побега из Ирландии, мистер Спенсер продал в 1598 году похищенные им из ирландского аббатства манускрипты Шекспиру, чтобы раздобыть денег на покупку хлеба насущного!»

Весьма вероятно, господин Тримейн, весьма вероятно. И как говорил сам великий Бард: «Об этом есть что порассказать».

Разумеется, Шекспир похитил эту строчку у Теофила.