Забыть о девочках - Жаклин Баблиц

– С того времени меня постоянно тянет к таким мужчинам, как он, – признается Эмити. – Именно ты, Рут, помогла мне понять, что из-за него нормальные парни кажутся скучными.

Роза качает головой:

– Эмити, от этого можно избавиться с помощью терапии, поверь.

– Наверное, мне действительно это нужно, – отвечает та. – Потому что мне порой его так не хватает.

– И мне, – в один голос говорят Хелен и Роза.

Рут вспоминает, как в Осло до нее дошло, что Хелен была влюблена в Итана. В утроенном виде это признание вызывает у нее такую ярость, что становится тошно.

– Я вас не понимаю! – выкрикивает она, порываясь встать. – Вы забыли, что он творил?

– Не забывали ни на секунду. – Хелен протягивает руку, чтобы удержать ее. – Сядьте, Рут-Энн. Знаю, вам больно это слышать. Но ведь именно этого вы и добивались. Или предпочитаете, чтобы мы солгали?

Рут мнется. С одной стороны, ей хочется убежать отсюда. Но в ушах звучат слова инспектора Кэнтона, произнесенные пять лет назад. Сколько еще времени она намерена оставаться запертой в той комнате?

Она вновь усаживается и сверлит Хелен взглядом – надеясь, что ледяным.

– Итан приезжал в ваш дом в Хобене? – спрашивает она. – В юности?

– Приезжал.

– Причинил ли он кому-либо вред, пока жил у вас?

Хелен встречается взглядом с Рут.

– Я бы ответила, если бы знала.

– Тогда что он у вас делал?

– Поддерживал убитую горем мать, – отвечает Хелен, все еще не отводя глаз. – По крайней мере, тогда мне так казалось. Чтобы навестить меня, иногда ему приходилось много часов провести за рулем, в то время как мои собственные дети даже не отвечали на звонки.

– Рассчитываете, что я стану вам сочувствовать? – с изумлением спрашивает Рут.

– Надеюсь, что хотя бы немного. Точно так же, как я сочувствую вам. Вам, Рут-Энн, пришлось пережить то, чего я никому не пожелаю.

Желание бороться покидает Рут. Эта женщина непробиваема.

Рут разыгрывает последнюю оставшуюся в рукаве карту.

– Хелен, как насчет «Nydelig»? Или прикажете называть вас Йонасом? В книге ведь описана совсем другая история.

Эмити и Роза выжидающе смотрят на Хелен. Видимо, им тоже интересно, что она ответит.

Улыбка Хелен приводит Рут в негодование.

– Гейб мне сказал, что вы взяли книгу. Она никогда не предназначалась для широкой публики.

– Тогда зачем вы ее написали?

– Чтобы отыскать смысл в том, что неподвластно пониманию. После всего, что совершил мой муж, я была морально растоптана, а Итан полностью уничтожил те крохи чувства собственного «я», что у меня оставались. Я писала «Nydelig» со всеми его тропами и неуклюжими попытками понять меметику, чтобы найти смысл в мире, в котором я внезапно оказалась. Думала, это поможет обрести смысл жизни и моим детям тоже. Разумеется, они не пожелали иметь с этим ничего общего. Но само написание книги что-то во мне исцелило. Или, как минимум, запустило процесс исцеления. С той поры я стала писать книги, и они получались все лучше.

Кажется, что-то похожее говорила Бет, когда они с Рут пытались понять смысл этой книги.

Рут хмурит брови: она не уверена, что все так просто.

– Но вы не хотите, чтобы люди узнали о вашем творчестве. Если все это вымысел, тогда зачем скрывать?

– Ах да, кстати. О вашей жалкой попытке шантажировать. Признаюсь, когда от своего агента я узнала, что кто-то грозится выдать тайну, мне и в голову не пришло, что это вы. Не понимаю, как я не догадалась, учитывая, что вы сидели прямо у меня в гостиной. Юнона мне подсказала, как она часто это делает. Но я отвлеклась. Почему я пишу под псевдонимом? Потому что мне нравится анонимность. Можно даже сказать, я в ней нуждаюсь. Серийных убийц в наши дни превозносят едва ли не как знаменитостей, но, уверяю вас, к их женам и семьям редко относятся с таким же почтением.

– Да и ты, Рут, не очень хорошо к нам относилась, – замечает Эмити. – Я всего лишь в кои-то веки захотела поделиться своей историей. Но похоже, у тебя было свое представление о ее сюжете.

Рут удивлена, что Эмити так прямолинейна.

– Если ты знала, кто я, почему согласилась говорить со мной? – спрашивает она, до сих пор не вполне понимая, каким образом Эмити вписывается в эту спираль предательств.

– Я не знала, кто ты, – возражает Эмити. – Сначала не знала. В две наши первые встречи я считала тебя бойкой девицей… которая взяла меня в оборот.

– Но все равно проверила, кто я.

Эмити кривит лицо.

– Не совсем. Тот пожилой официант сообщил мне, где ты работаешь. И вроде все сошлось, потому что я не знаю ни одного бармена в этом городе, у которого бы не было тяги… к творчеству. Я думала, что ты действительно занимаешься подкастом. – Эмити бросает взгляд на Хелен и надувает губы. – Потом мне сказали, что ты не та, за кого себя выдаешь. И что мне нужно ненадолго исчезнуть из виду, а они пока разберутся, что у тебя на уме.

– Значит, в Париж ты не летала?

– Нет, – отвечает Эмити, все еще дуясь. – Я делала то, что мне велели.

– Эмити хочет сказать, – вставляет Хелен, – что мы все быстро поняли, как много нас связывает. И что наши общие интересы запросто могут быть превратно истолкованы.

Рут прищуривает глаза. Как же четко они раскладывают все по полочкам. Особенно Хелен: у той, похоже, на любой вопрос заготовлен ответ. Но если она лжет, как Рут об этом узнает? Единственный человек, который мог бы сказать ей наверняка, лежит в могиле. Даже писем его не осталось.

– Ты действительно продала коллекционеру письма Итана? – спрашивает она у Эмити, хотя уже знает ответ.

– Нет, – подтверждает ее догадку Эмити. – Я их сожгла, главным образом потому, что мне было стыдно, как он реагировал на все эти глупости, которые я ему рассказывала. Но я подумала, что ты заподозришь неладное, если я тебе об этом расскажу. И я… солгала.

Несчастное выражение лица Эмити вызывает в Рут предательское чувство сострадания. Лучше бы продолжать злиться на нее. Особенно теперь, когда стало очевидно, что именно Эмити – случайно или нет – все это заварила. Из-за ошибки, совершенной в четырнадцать лет.

Рут понимает: ничто не прячется нами глубже и не вызывает более разрушительные последствия, чем наше собственное чувство стыда.

Она встает, и как раз в эту минуту малыш из соседней компании пинает в их сторону мяч. Мяч останавливается