Убийства, в которые я влюблен - Эдвард Д. Хох

Был конец недели, то есть вечер пятницы, и я собирался уходить. Гордон Шепли постучал в мою дверь ровно в 6 часов. Я его не ожидал, и уж определенно не ожидал вопроса, который он задал от двери, не потрудившись войти.

— Алекс, — начал он низким, хриплым голосом, — ты любовник моей жены?

Допускаю, что я мог выглядеть достаточно смущенным, может быть, даже иметь виноватый вид, но в следующий момент вопрос заставил меня рассмеяться, хотя Гордон Шепли не был из породы легкомысленных шутников.

— Шел, старина, мне приходилось в свое время встречаться с очаровательными преамбулами к беседе, но такая побивает…

— Я задал простой, прямой вопрос, — быстро ответил он. — Я жду простого, прямого ответа.

— Являюсь ли я любовником Дианы? Да или нет?

— Да или нет. — Он был абсолютно серьезен.

— Хорошо, тогда нет, конечно, — сказал я.

Он какое-то время испытующе смотрел на меня, потом, наконец, слегка расслабился.

— Спасибо, — сказал он. — Я тебе верю.

Но он не верил мне. Он явно хотел поверить, и это выглядело почти трогательно.

— Это все, что ты хотел знать? — спросил я его.

— Это все, — ответил он.

Но не уходил. Продолжал, не совсем уверенно держась на ногах, стоять в дверях. Или он был пьян, или ему необходимо было выпить. И все же не чувство жалости заставило меня предложить ему войти. Я презирал Шепли. Но все, что касалось Дианы, меня интересовало.

Он вошел, когда я предложил ему, сел и угрюмо ждал, пока я наливал, не разбавляя, ему виски. Я стоял над ним и смотрел, как он его приканчивает.

Наконец, он поднял на меня глаза и сказал:

— Алекс, я почти хотел бы, чтобы твой ответ был «да».

Интересно, что я должен был ответить на это? Что я с ним согласен? Но Шепли, похоже, не был способен на какие-то уловки.

— Почему ты этого хочешь? — Мне было действительно интересно.

— Это бы все разрешило, — сказал он, как будто все объяснив.

Но это ничего не объясняло. И поскольку я не знал, как сформулировать следующий вопрос, я вместо этого зажег сигарету, заметив при этом, что мои руки дрожат. И внимательно посмотрел на Шепли, еще. раз окинув его взглядом с ног до головы. За год или около того; что мы не виделись, он изменился. Волосы, еще черные, слегка поредели, и на лице были морщины, которых я не помнил. Всего лишь год… но он выглядел состарившимся больше чем на год. Правда, он всегда выглядел несколько обеспокоенным и озабоченным. Я полагаю, деньги — когда ты сам их зарабатываешь — так действуют на человека. Кроме того, в то время он переживал тяжелый период, усиленно уговаривая Диану выйти за него. Но сейчас было другое. Опять Диана… Но теперь волнения иного свойства… Ты любовник моей жены?

— Послушай! — вдруг заговорил он. — Ты собирался уходить, и я задерживаю тебя.

— Я не спешу.

— У тебя назначена встреча?

— У меня свидание.

Он кивнул в нерешительности.

— Тебе не следует заставлять ее ждать, — пробормотал он.

Таков был Шепли, сама вежливость и учтивость с женщинами.

Это злило меня, как и все в нем.

— Она подождет, — сказал я. — Она будет ждать до скончания века. Теперь ты расскажешь мне, в чем дело?

Ему нужно было, чтобы его, наконец, подтолкнули. Он хотел рассказать. Но почему-то боялся.

— У вас что-то не ладится с Дианой? — с надеждой спросил я.

— И да, и нет.

Мне хотелось крикнуть на него, подхлестнуть. Но я подавил ярость, раздавив сигарету.

Он сглотнул в нерешительности и сказал:

— У меня сны, Алекс.

— Сны! — это было не совсем то, что я ожидал.

— Ну, собственно, один сон. Но он повторяется и повторяется. И наконец… Ну, Наконец, я решил, что он должен что-то значить.

— Продолжай.

— В этом моем сне, Алекс, Диана оставляет меня и уходит к тебе.

Это я никак не прокомментировал. Только сел глубже в кресло и старался выглядеть спокойным. Но я чувствовал озноб, от которого дрожал, и электрическое покалывание по всему телу до кончиков пальцев.

— Это странный сон, — продолжал он, на этот раз без понукания. — В сущности, я не вижу тебя в этом сне, Алекс. Персонально нет. И Диану тоже не вижу, если на то пошло. Потому что у нас раздельные спальни, понимаешь, а это всегда случается посреди ночи. Я сплю, но мне снится, что я просыпаюсь. Просыпаюсь от того ужасного ощущения, что она ушла. Я знаю это… но как я знаю, я не могу тебе описать. И чтобы убедиться, я иду в. ее комнату. Ее там нет. Постель раскрыта, а ее нет. Конечно, она могла быть где угодно. Она могла просто спуститься вниз, почитать. Но я знаю, что все это не так просто. Нет никакой записки или чего-нибудь еще. Но я знаю, что она ушла навсегда. Я потерял ее. Я здесь один. Один… О, боже, это ужасное ощущение… Говорят, это и есть ад, ощущение всего того, что ты утратил. Я просыпаюсь в темноте, и мне плохо, физически плохо. У меня не хватает мужества пойти в ее комнату и выяснить, соответствует ли сон действительности. Я только лежу, съежившись в темноте, дрожа всем телом, до утра. А когда я спускаюсь и встречаю ее внизу за завтраком, я стараюсь сделать вид, что ничего не случилось.

Ему и сейчас это давалось тяжело. На лбу у него выступили капли пота, и он массировал кулаком ладонь другой руки.

— Как насчет ещё выпить, Шеп? — спросил я его.

— Хорошо, — сказал он.

Я налил на этот раз нам обоим.

— Ну а я каким образом участвую? — спросил я. — Ты говоришь, я не появляюсь во сне. Почему ты думаешь, что Диана уходит от тебя ко мне?

— Ты и она были когда-то очень близки, — ответил он после некоторого молчания. — О, не пытайся щадить мои чувства. Диана никогда определенно ничего не рассказывала, что между вами было, но я в общем догадываюсь.

Я осушил свой стакан, и виски обожгло мне горло. И я старался не думать о Диане. Но это было невозможно.

— Как она? — спросил я.

Он вздрогнул:

— Диана?