ТТ, или Трудный труп - Иоанна Хмелевская

— Если холодное пиво не охладит твои чувства изнутри, можешь вылить его себе на голову, — посоветовала я. — Помогает.

— Спятила? Не видишь, что ли, какую причёску я соорудила?

— Волосам пиво тоже полезно.

— Иоанна, не нервируй меня! И подумать только, все так чудесно складывалось, я уж надеялась, что наши проблемы разрешатся, в том числе и финансовые, а теперь все опять так осложнилось, хоть головой о стенку бейся!

— Так бейся!

— А причёска? И ты хороша, вместо того чтобы посочувствовать, посоветовать. К кому мне ещё обратиться?

Я отправилась за следующей банкой пива, а у меня за спиной Марта просто фырчала от злости, повторяя маловразумительное «все так осложнилось», «вечно влипаю в дурацкие истории», «все переплелось», «клубок цепей». С этим своим фырканьем она была похожа на разъярённую кошку.

— Ты начала с того, что мы с тобой ясновидящие, — попыталась я настроить девушку на более конструктивный лад, вернувшись в комнату. — И что же мы отгадали такое необыкновенное?

Лицо Марты мигом просветлело.

— Слушай, что происходит, что происходит! Представь, все полезли копаться в наших подвалах, в старых архивных плёнках. Плёнки эти — страшная тайна, о них все вроде бы знают и в то же время ничего конкретного не известно. Они прихватили с собой Доминика… и тут начинается кошмар, не могу…

— Так не надо о кошмаре, сначала закончи о хорошем. Все знают — и что?

— Говорю же — ничего конкретного. Слухи поползли по всему телевидению. Будто нашли материалы против кого-то очень важного, вроде обнаружили старые инвентарные записи, вроде вскрылось то, что некогда считали навсегда погребённым, какие-то жуткие должностные преступления. А главное, не поверишь, все благодаря этому твоему… как его… птичьему Котяре… кошачьей пташке…

— Красавчику Коте Пташинскому.

— Все равно. Причём его труп оказался таким всесторонним, что неизвестно, в кого именно угодит, и даже не обязательно на телевидении. Вот потому теперь каждый вынашивает оптимистические планы избавления от врагов и конкурентов, все кипит, бурлит, ну прямо пожар в борделе. При этом все как воды в рот набрали, булькают…

— И она иногда выпрыскивается? — догадалась я.

— Точно. Иначе они бы просто лопнули! Пух в нервах, Доминик в нервах, причём наверняка о чем-то догадывается, потому как закатил настоящую истерику, себя не помнит, на грудь мне пал, стенал и молил вырвать его из этого ада, скрыться хотя бы в нашем баре, был у нас такой, туда мы раньше иногда сбегали. Ну я и растаяла, погибает ведь парень, поехала с ним в этот бар. Вот там Бартек и застукал нас…

Оживившаяся было благодаря сенсациям, Марта при одном воспоминании о своих любовных осложнениях моментально ухнула в пучину страданий. Пришлось мне её оттуда извлекать:

— В каком смысле застукал? Не могли же вы с Домиником прямо в баре… под столиком, что ли? Или на стойке?

Марта была шокирована:

— Окстись, Иоанна! Спятила, что ли? Просто в редакции все знали, в какой бар мы ходили, кто-то сказал Бартеку, он примчался и как раз застал тот момент, когда этот истерик елозил мордой по моему плечу, а крокодильи слезы уже не лил.

Да, нехорошо получилось. Жизнь иногда преподносит такие сюрпризы. Я сочувственно покачала головой:

— Ясное дело, было бы лучше, если б рыдал. И ещё сморкался при этом.

— Вот видишь! Бартек глянул, развернулся и был таков. Ни слова не сказал! А я никак не могла стряхнуть с себя Доминика, вцепился, как утопающий. Да к тому же пришлось потом платить не только за своё пиво, но и за его водку, он ведь не захватил с собой денег. Потом отцепилась и бросилась вдогонку. Догнала.

— Бартека?

— Ну да. Только благодаря тому, что кто-то поставил свою машину впритык к его и он не смог уехать. Ну и сказала ему пару слов, теперь вот думаю — не слишком подходящих…

Насчёт последнего я не сомневалась.

— А он?

— А он, оказывается, принял решение больше мне силой не навязываться, не выступать в роли заместителя Доминика в отсутствие последнего. Да ещё придумал, будто я ради Доминика способна отказаться от азартных игр, а ради него не собираюсь. А тут ещё… Ну откуда мне было знать, что назавтра такое случится? Ведь я накануне разрешила ему поработать, хотя он только что вернулся из Кракова и мы истосковались друг по дружке, но уж больно меня тянуло к тому автомату в углу… знаешь?

О, я прекрасно знала тот автомат в углу!

— Все-таки мужчины часто не могут понять самых простых вещей! — вздохнула я. — От женщин же требуют, чтобы понимали буквально все, в том числе эротоманию и гомосексуализм.

— Правда? — оживилась Марта. — Значит, такое в порядке вещей? Не только меня не понимают? Ограниченные какие-то существа…

— Возможно, но есть у них и некоторые достоинства, так что нужно просто научиться соответственно обращаться с ними. Да и автомат в углу, в конце концов, не заяц, в лес не убежит.

— Но ведь у Бартека как раз была срочная работа!

— А ему хотелось, чтобы ты уговорила его приняться за неё немного позже.

— Так ведь меня уже тянуло со страшной силой!

— К Доминику?

— Не смейся. К автомату, конечно. Доминик же стал последним гвоздём в крышке моего гроба.

Я задумалась. Неужели Бартек не заметил страстей, которые сотрясали телевидение? И спросила Марту об этом. Она лишь пожала плечами.

— А чем все кончилось?

— Грандиозной ссорой. Так что я вовсе не уверена, что он придёт. И вообще ни в чем не уверена. Даже не знаю, что теперь делать.

Я тоже не знала. Может, все же подождать с селёдкой? Или поступить наоборот: сделать вид, что мы никого не ждём, открыть банку, вот тогда Бартек должен обязательно появиться. И обидеться на нас, что не дождались его. Хотя нет, Бартек бы не обиделся, уж такая мелочность не в его характере. Знала я человека, который в данном случае обязательно бы обиделся. Мелочный, чувствующий себя задетым из-за каждого пустяка, раздувшийся от спеси дебил… Нет, Бартек не такой.

Тут зазвонил телефон. Этого звонка я давно ждала. Витек.

— Я часа через два забегу, ладно? — спросил он. — Есть у меня для тебя новости, надеюсь, обрадуешься.

— Забегай, — разрешила я. — Селёдочкой угощу.

Новости, которые я ожидала, отодвинули на задний план Мартины любовные переживания. Пока же я коротко информировала девушку, что вроде бы кое-что начинает проясняться, и вернулась к её телевизионным событиям. Так нашли у них в архиве интересующие нас материалы или нет?

Этого Марта не знала, да, похоже, никто не знал. Доминик же, даже если и догадывался о чем-то, был не в состоянии ничего толком рассказать, тем более что после известной сцены в баре Марта поклялась себе страшной клятвой больше никогда первой не заговаривать с ним, разве что лишь сугубо по делу. И пусть теперь рыдает на плечах и грудях других дур, с неё хватит.