Игра на опережение - Фридрих Незнанский

Фарид, племянник Ансара Худоева, ждал звонка дяди начиная с позднего вечера, а он раздался лишь поздно ночью.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Ансар. — Что там у них происходит?

Фарид сидел со своими боевиками в высокогорной пещере, недалеко от дагестанской границы.

— Слушай, нехорошо у них там! Обстановка совсем накалилась, ты не представляешь, что здесь творится! Раньше ругались, грозили. Сейчас все растерянные какие-то… Два раза за ночь «скорую» вызывали. Уже «неотложка» возле дома дежурит. Свет каждую ночь в доме горит, женщины плачут… Сам, своими ушами слышал, врачи говорят: совсем плох Рамзан стал, сердце на волоске висит! Но все равно от госпитализации отказывается. Поспешить бы, Ансар, заберет его Аллах, с кем договариваться станешь?

— Сыновья его где сейчас?

— Возле дома трое с автоматами, и еще соседские парни дежурят по очереди, остальные двое, сам знаешь, улетели разбираться в Москву.

— Милиция, ФСБ, прокуратура там не появлялись?

— Появлялись какие-то люди в форме, говорят, милиция, но он всех прогонял. Он звонка ждет, Ансар. Правда, еще не знает, кто ему позвонит. Не тяни больше, мой тебе совет.

— Ладно, мы тоже разбираться будем, — неопределенно сказал Ансар. — Примем решение, а ты пока следи за ними дальше, Фарид. И звони, если будут новости.

Сам Ансар решил позвонить Хубиеву под утро, когда тот еще не проснулся. Он растолкал спавшего возле потухающего костра Сергея, бывшего русского пленного, принявшего ислам.

— Не спи, Сережа, так царствие божие проспишь, так у вас, кажется, говорят?

— Да говорят… — Сергей, лопоухий, белесый, курносый, быстро вскочил на ноги, сказывалась привычка к подъему по тревоге в армейской казарме. — Что, уже звонить надо?

— Позвоню я сам, а ты будешь разговаривать. Текст не забыл?

Сергей прокашлялся, торопливо закурил, пару раз затянулся.

— Выпей горячего чая, — посоветовал Ансар и протянул ему полную кружку, пахнувшую дымом. — Горло прочисть, слышишь?

— Ну, с Богом, в смысле с Аллахом… — поправился Сергей, опасливо покосившись на Ансара.

Тот усмехнулся:

— Анекдот вспомнил. Недавно рассказали. Крещеный еврей пришел в баню. Ему там говорят: ты бы, Добрыня Израилевич, или крест снял, или плавки надел.

Сергей охотно и облегченно рассмеялся, разбуженные боевики стали просыпаться, поднимать головы.

Ансар нашел номер сотового Хубиева на дисплее своего мобильника и нажал клавишу «окей».

— Да… — услышал он хриплый и усталый старческий голос, поразивший своей немощью.

Он часто видел и слышал Рамзана Хубиева, знал его как могучего, не поддающегося годам старика. И теперь не мог представить его столь сломленным, как это передал его голос.

— Да, — уже громче повторил Хубиев, видимо окончательно проснувшись. — Кто это? Мансур?

Так звали его старшего сына, вылетевшего в Москву вместе с двумя братьями. Сейчас в его заметно окрепшем голосе одновременно звучали тревога и надежда.

Ансар передал трубку Сергею, подключив к ней автомобильную систему «фри хэнд» с небольшим кабелем, вставив себе в ухо наушник.

— Здорово, дед, — сказал Сергей. — Я тебе из Москвы звоню. Насчет твоей Людмилы, как ты понимаешь… Ну что молчишь? Я серьезно…

Сергей явно отвлекся от текста в своей шпаргалке, которую держал перед глазами, и Ансар неодобрительно качнул головой.

— Она жива? — хрипло спросил Хубиев. — Да замолчите! — прикрикнул он по-аварски на своих женщин.

— Ну. Да все нормально, не бойся, — сказал Сергей. — Мои пацаны ее не трогают, так что с ней все путем, не беспокойся. Я сам за ней смотрю. Но мне это становится все труднее. Да она нам, в натуре, и не нужна совсем, если уж честно.

— Как не нужна? А что вам тогда нужно? — Похоже, Хубиев едва сдерживал свой гнев. Только что доносившиеся плач и причитания женщин затихли. — Деньги, да?

— Ты, дед, дослушай сначала. Не она нам нужна, — повторил Сергей. — А совсем другая! За которую нам больше дадут. С тебя взять-то нечего.

— Так отпустите ее! — воскликнул Хубиев. — Раз по ошибке не ту схватили! И ловите себе другую девушку, раз моя дочь вам не нужна!

— Ты хитрый, дед! — хмыкнул Сергей, отступив от шпаргалки, причем вполне естественно и органично, проявив некий артистизм. — Специально затягиваешь разговор, чтобы нас, типа, ваши менты засекли?

— Нет у меня никаких ментов, я их близко никого не подпускаю! — загремел Хубиев. — А ты добровольно лучше отдай мою дочь! И если с ней что-то случится, мои сыновья и ее братья даже после твоей смерти из могилы тебя вытащат и на корм свиньям бросят!

— Ох, ох, напугал… Ты, дед, погоди угрожать. Я ведь тоже могу. Я ж тебе условие хочу сказать, как тебе свою Людмилку назад получить, а ты разорался. Может, тогда прекратим наш базар? Типа, я вообще тебе ничего не говорил и даже не обращался.

— Чего ты хочешь? — спросил Хубиев сдавленным голосом. — Ну, говори!

— Выпустим мы ее, но только в обмен. На ту, которая нам нужна, а ты ее к нам сам приведешь. И мы их с тобой обменяем, типа шпионов. Видел в кино, как шпионов меняют? Вот так и мы сделаем. Если не будешь на меня орать.

— Кого я тебе приведу? — снова не понял Хубиев, немного поостыв, ибо услышал, наконец, конкретное предложение. — Кого, когда и куда?

— Вот это и есть наше условие, дед. О времени и месте обмена мы потом отдельно поговорим. Короче. Мы ее тебе отдадим, если приведешь к нам Олю Замятину, что сейчас живет в доме твоего старого недруга Тенгиза… — Сергей присмотрелся к фамилии на бумажке, — Могуева, что ли… Ну и фамилии у вас, запутаешься… Словом, я тебе буду звонить каждый вечер, а ты мне докладывать, как обстоят дела. Последний раз я позвоню через трое суток, и если ты отрапортуешь, что не справился с поставленным заданием, свою дочку ты больше не увидишь. Понял, нет?

— Стой, дорогой, не клади трубку, — умоляюще сказал Хубиев. — Но как я смогу…

— А это уже твое дело, — ответил Сергей.

— Но ведь если с этой Замятиной что-то случится…

— Не бойся, дед, — усмехнулся Сергей. — С Олей Замятиной точно ничего не случится. Дорого ее здесь ценят, и сколько запросим, столько нам за нее отстегнут. До скорого!

— А ничего у тебя получается, можешь вести переговоры, — одобрил Ансар, вытащив наушник. И хлопнул по плечу Сергея. — Дошло до него, будет теперь стараться, из кожи лезть…