Сердце Плетения: Власть отражений - Николь Рейвен

— Не нужно себя ненавидеть.

Несмотря на наши прежние столкновения, он был хорошим следователем именно из-за того, что не умел отступать и сам намечал цели. Приставучий тип, но в данном случае его приставучесть была вполне оправданной.

— Я снова испортил момент, испортил тавику…

— Вы ещё под непомерной тяжестью вины приговор себе вынесете, льен следователь, — рассмеялась я в голос, осознавая всю абсурдность ситуации. Я в одном исподнем и он в расстёгнутой рубашке и немного взъерошенный, оттого почти домашний.

— Лаэр, — неожиданно поправил он меня.

— Лаэр, — заворожено повторила я, ощущая под его взглядом необычайную лёгкость. — Ничего ты не испортил, — пробормотала я уже в его губы, когда Аншьесс снова оказался близко-близко, позволив ощущать жар его тела и прикосновения.

— И всё же, мне не кажется, что мы поступаем правильно, — прошептал он, целуя меня за ухом, а затем освобождая волосы от заколки. — Ты и Чевир…

— Ты думаешь, что я и он… — опешила я, отстраняясь ровно настолько, насколько это было возможно. — Светлые духи.

Смеяться или чувствовать себя оскорблённой, я не знала. Но, похоже, Аншьесс действительно был твёрдо уверен в том, что мы с Йоном не просто напарники. Свою ошибку он осознал по одному моему взгляду, отчего сам выглядел довольно ошарашенным.

— Йон хороший друг и напарник. Я не знаю, что бы делала, не предложи он мне свою помощь, — проговорила я. Нет, я не считала нужным объясняться. Мне просто хотелось, чтобы кто-то ещё знал о роли дифа в моей жизни.

— Прости, я догадывался, но не был уверен…

— Где же ваша проницательность, льен следователь? — прыснула я.

Глаза Аншьесса опасно сверкнули в ответ. Он подхватил меня на руки и шагнул в комнату, где бережно уложил на диван, нависая сверху и лишая возможности ускользнуть. Но воспользовалась бы я ею? Пожалуй, всё мог решить только случай.

Валаэр не спешил. Он дарил мне новые поцелуи, пока его пальцы распускали тоненькие тесёмочки, освобождая от белья, и ласкали кожу под ним лёгкими, но горячими прикосновениями. Меня саму бросило в жар, когда его губы коснулись изгиба шеи, а затем спустились к ямочке между ключиц. Руки слегка холодило от соприкосновения с прядями его влажных волос, но даже это чувство мне казалось приятным и незабываемым, как и каждое мгновение проведённое рядом. Для страхов же и сомнений просто не осталось места: я понимала, что нуждаюсь в нём и больше не хочу убегать.

За новым поцелуем я потянулась к мужчине сама. Для этого пришлось приподняться, и Лаэр не стал этому препятствовать, придерживая под спину.

Не нужно было просить его об осторожности. Аншьесс открывался для меня с новой стороны, чутко реагируя на каждое движение, отчего складывалось ощущение, будто он читает мысли или знает меня очень давно.

Мне до безумия нравилось прикасаться к его обнажённой коже, вдыхать необычный запах, вызывающий у меня ассоциации с ночью и морем. Сердце в моей груди билось безумно быстро, разгоняя кровь. Но в венах пела не только она. Моя собственная магия пришла в движение, против воли заставляя видеть мир иным и подчиняться неведомому инстинкту. Она принимала Лаэра и требовала большего соприкосновения.

Когда он освободился от одежды и вопросительно заглянул в мои глаза, я нежно поцеловала его губы и прошептала:

— Да, Лаэр…

Полностью прижиматься к его обнажённому телу оказалось ещё приятнее. Его напряжённое естество касалось внутренней стороны моего бедра, но мужчина не спешил. Рука Лаэра скользнула между нашими телами, и я почувствовала, осторожное прикосновение к лону. Чуткие пальцы проникли внутрь, заставляя содрогнуться от неожиданно приятных ощущений.

Я закусила губу, издав сдавленный стон. Лаэр медленно покрывал мою шею чувственными поцелуями, продолжая ласкать пальцами внизу. Иногда непроизвольно хотелось сжаться, но он не позволял мне, чередуя поцелуи с покусываниями и прижимаясь сильнее. Не в силах сдержать стонов, я исступлённо металась под ним. И вот, когда по телу пробежала первая волна сводящих с ума импульсов, вдруг ощутила, как мужчина немного отстранился.

Инстинктивно подавшись вперёд, я разочарованно выдохнула, потому что его ладонь легла на моё бедро и удержала на месте.

— Не спеши, — попросил он шёпотом, убирая пряди волос с моего лица. — Не хочу причинить тебе боль.

Тонкие губы мужчины дрогнули в болезненно нежной улыбке, вызывая у меня сладкое щемящее чувство в груди. Невероятно красивый в своей искренности мужчина. Ещё никогда прежде я не видела его таким, как не была и настолько беззащитной. Пожалуй, нечто похожее промелькнуло лишь в том зеркальном зале.

Лаэр склонился ко мне, целуя ямочку между ключиц, скользя губами по шее и опаляя кожу горячим дыханием. Он проникал в меня медленно, позволяя привыкнуть. Мне же казалось, что его лицо теряется в огненных всполохах, озаряющих темноту. Боль всё же была, но она быстро померкла под шквалом других ощущений.

Эмоции и чувства сплелись в единый клубок, преобразуясь в нечто запредельное, яркое. В эти бесконечно долгие мгновения я была самой счастливой и именно об этом шептала, доверчиво прижимаясь к плечу мужчины, когда тело затопила блаженная усталость. Она звенела в каждой клеточке моего тела, казавшегося теперь таким необычайно лёгким и ненастоящим. Будто я вдруг стала одним из бликов, скользящих по граням отражений, лёгкой тенью. И только нежное прикосновение рук к обнажённой коже служило мне ориентиром и не позволяло окончательно раствориться в блаженном небытии.

20 глава

Суд над Тэльхи Карн состоялся в Часовне Правосудия, где по обычаям выносили вердикты только представителям правящих Домов и приближенным к ним аристократам. В прежние времена такая мера была обусловлена тем, что подсудимые, как правило, являлись ещё и сильными магами. Часовня же, как и застенки императорской темницы, была защищена антимагическим материалом, что обеспечивало безопасность всем присутствующим.

Аншьесс поднял взгляд на огромный витраж, занимавший большую часть стены. В самом центре, на пылающем огненном поле был изображён меч Дома Скирэсс. Окаймляли символ Карающих затейливые мелкие руны и символы стихий. Со времени возведения этой Часовни, письменность немного видоизменилась, и истинный смысл запечатлённых в витраже слов уже невозможно было разобрать. Валаэру оставалось лишь догадываться о том, что именно первые представители ветви судей пытались донести.

Просачивающийся сквозь цветное стекло солнечный свет отражался от полукруглых тёмных стен, окрашивая лица присутствующих в различные оттенки красного, отчего создавалось впечатление, будто всех охватил массовый приступ внезапного стыда. О том, как он выглядит сам, следователь старался не думать, терпеливо ожидая начала суда. Впрочем, это было нетрудно: что бы он