Памятка убийцы - Алексей Викторович Макеев

– Юдин, я тебя убью! А Береговы пойдут по этапу за укрывательство беглого преступника.

– Я не Юдин, Виктор Павлович. Рада вас видеть, – раздался в безрадостном кабинете грудной женский голос. – Меня не вышвырнешь и на каторгу не сошлешь. Здравствуй, Глебчик, мой дорогой!

К Озеркину грациозно приблизилась невысокая и стройная пожилая женщина с золотисто-медовыми волосами до плеч, с аристократическими чертами лица. Женственные лодочки, женственный деловой костюм а-ля Коко Шанель и бриллианты явно были частью ее повседневной одежды.

– Елена Леонардовна Супрун, целую ручки. – Брадвин приветственно раскинул руки. – Какими судьбами?

– Я, – она указала глазами на Озеркина, – адвокат семьи.

– Значит, – Брадвин удовлетворенно улыбнулся, – все-таки вся семейка в деле.

– Любовь Евгеньевна просто защищает сына от полицейского произвола. Моему клиенту предъявлено какое-то обвинение или я могу отвезти его в похоронное агентство, где он оплатил прощальную церемонию? – со сдержанным достоинством поинтересовалась Елена Леонардовна.

– Да пожалуйста! – буркнул он. – Дело в прямом смысле святое.

– Спасибо. С вами, как всегда, приятно иметь дело.

* * *

– Елена Леонардовна! – Глеб тепло обнял ее, когда они оказались на улице. – Спасибо, что вы здесь. Но помощь матери мне не нужна.

– Держи-ка вот. – Супрун кликнула пультом, чтобы разблокировать дверь, и протянула ему ключи от своего бронзового Nissan Juke. – Держи. Не успеешь оглянуться, как будешь на Киселева. – Она кивнула в сторону вышедших за ними следом друзей Глеба. – И мальчик мой. Помощь матери еще никому не мешала. Особенно когда она может оплатить лучшего адвоката по уголовным делам в области, который не раз сталкивался на поле боя с руководителем отдела по расследованию особо важных дел Виктором Павловичем Брадвиным. – Елена Леонардовна подняла глаза на окна кабинета давнего противника, почувствовав на себе его взгляд. – Ну, это так… Мои мысли вслух.

* * *

Несмотря на то что Банин сразу уехал из «Нейротраура» к Ангелине в больницу, церемония прощания с Лизой в торжественном зале агентства, предание ее тела кладбищенской земле и скромные поминки в маленьком ресторане на Большой Казачьей прошли очень тихо.

Фотографии, которые в течение дня делал Илья Юдин, убедили Гурова и Крячко, что посторонних среди проводивших Колтову в последний путь не было.

– Ничего не дала эта суббота, – проворчал Станислав, когда вечером сыщики созвонились, чтобы обсудить новости.

– Ну почему же? Она дала Брадвину доказательство, что никакого маньяка, не отказавшего себе в удовольствии полюбоваться причиненным семье, жениху и друзьям Лизы горем, нет, а значит, ее убийца – среди приглашенных гостей.

– То есть Глеб.

– А мне, знаешь, все равно не дает покоя этот укравший кольцо и платье курьер.

– Лев, давай не отметать самое простое объяснение.

– Совпадение?

– Ну да. Курьер нечист на руку. Офис пуст. Администратор вышла. А дорогое платье аккуратно сложено рядом с чехлом, как специально для него.

– И кольцо с трупа, не терзаясь, спер?

– А каких моральных терзаний ты ждешь от грабителя похоронного агентства? Может, это вообще рецидивист. Пришел осмотреться, потому что готовил грабеж или уже на него решился.

– Но обошелся малой кровью, потому что разбирался в моде и ювелирном искусстве?

– То, что платье всемирно известного бренда и стоит под миллион, он наверняка не знал. Но для бабы взял. Что, если бы моя жинка надела такие черевики! Классика.

– А кольцо?

– Ну какой опытный вор здоровый турмалин с бриллиантами не приметит?

– Убийца его тоже взял как трофей.

– Для проживания трофейной стадии акта серийного насилия, Лев. Но это другое. Хотя согласен: совпадение уровня «молния ударила дважды в одно место».

– Таких совпадений не бывает.

– Брось. Картину Эдварда Мунка «Крик» похищали дважды, просто потому, что она ценная и плохо лежала. Первые грабители управились за пару минут и даже оставили в норвежском музее записку: «Спасибо за плохую безопасность». А через десять лет их коллеги, размахивая пистолетами, украли разом «Крик» и «Мадонну».

– Просто и те и другие прекрасно знали, какую именно ценность они представляют.

– Сугубо материальную.

– Мотивация преступников может быть другой даже с бесценными шедеврами искусства, – не сдавался Гуров.

– Убеди меня, – хмыкнул Стас, который тоже не собирался так просто отказываться от своей точки зрения.

– Изволь. Тысяча девятьсот одиннадцатый год. Простой стекольщик Винченцо Перуджа похитил «Мону Лизу» самого Леонардо да Винчи, между прочим. На том простом основании, что загадочная улыбка Джоконды напоминала ему выражение лица бывшей подружки.

– Чудак человек! – фыркнул Крячко.

– Шутки шутками, но, пока Перуджа два года любовался прекрасным ликом, пустая стена в Лувре, где висела «Джоконда», стала едва ли не популярнее картины. Сотрудников музея поувольняли. Пресса без конца предлагала публике новых похитителей, включая Пикассо и Аполлинера.

– Волшебная сила искусства.

– Великая сила любви, – покачал головой Гуров. – Думаю, убийца Лизы знал, что полиция отследит всех чужаков на церемонии. Поэтому пришел тешить самолюбие в агентство, где увидел реплику кольца, которая его разозлила.

– Будто Глеб таким образом обнулил его деяние? – подхватил его мысль Стас.

– И символически снова сделал невесту своей, – кивнул Лев Иванович. – Пусть и в мире мертвых.

– Такое любого серийника разозлит, – пожал плечами Крячко, который не раз за свою работу оперативником сталкивался с серийными убийцами.

– Вот почему он выкрал кольцо, намеренно напугав Ангелину.

– В таком случае она могла пострадать сильнее, – запоздало встревожился Крячко.

– Все обошлось. Они с Баниным уже вернулись домой из больницы. Ребенок в порядке.

– Слава богу. А что думаешь насчет цветов, Лев?

– Что они могли быть предлогом.

– Или частью ритуала.

– Или заменой платью, присланному матерью Глеба. Поэтому такой цвет.

– Думаешь, Озеркина знала, что ее подарок в конце концов отвергнут? – предположил Станислав.

– Меня больше интересует, на какое событие он на самом деле был преподнесен – свадьбу или похороны, – задал встречный вопрос Гуров.

– Помня о наклонностях этой дамочки…

– И то, что наш фанат скинхедов Максим Тевс жил с какой-то известной детской писательницей или поэтом…

– Зришь в корень, – согласился Крячко.

– Я не уверен. Но ты прав: пора бы уже увидеться с Любовью Евгеньевной.

– Опять? В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов? – вскинул бровь Стас.

Там будешь горе горевать,

За пяльцами сидеть, за святцами зевать, —

вспомнил подходящую цитату из Грибоедова Гуров.

– Сдается мне: зевать тебе точно не придется, – не согласился Крячко.

– Поживем – увидим.

– Светлая память Лизе. Поживем не все, – подытожил Стас.

* * *

Банин включил посудомоечную машину, убрал в холодильник любимый торт Ангелины из кондитерской «Яблонька» «Клубника со сливками» и заварил себе крепкий кофе