Королевский гамбит - Диана Стаккарт

Ее бледные губы искривились и стали похожи на уродливый шрам на белом лице. Она в исступлении размахивала ножом.

— Но ты мне теперь не нужен живой, разве ты не понимаешь? Так что мне придется убить тебя снова!

Последние слова слились в нечеловеческий крик. Я тоже закричала, увидев ее нож, падающий на Леонардо.

Он наклонился в сторону и поднял руку, чтобы отразить удар. Я с тревогой увидела, как лезвие ножа разрезало рукав его камзола и, возможно, задело плоть. В ту же секунду я уже бежала к графине, презрев опасность и думая только о том, что я должна остановить ее, прежде чем она снова ударит Леонардо.

Благодаря случайности или высшему промыслу, на полпути я споткнулась. Это случилось весьма своевременно, поскольку она уже замахивалась ножом во второй раз, но мое внезапное появление заставило ее остановиться. Неуклюжим движением, напоминающим атаку механического монстра учителя, я влетела в нее и свалила на пол. Раздался крик, а затем глухой стук, когда ее голова соприкоснулась с каменным полом.

Мне было все равно, жива ли она или мертва, единственное, что меня сейчас волновало — это Леонардо. Я схватила выроненный ею нож и вскочила на ноги, не обращая внимания на рану, которая заныла в знак протеста с таким грубым обращением. Охваченная трепетом, я сделала шаг к нему навстречу.

Он стоял в кругу света, сжимая руку, и с изумлением смотрел на меня. Опасаясь самого худшего, я спросила дрожащим голосом:

— Вы серьезно ранены?

Вместо ответа он отодвинул разорванный рукав к локтю и поднял руку, чтобы я могла ее видеть. Я закусила губу, ожидая увидеть рассеченную плоть, хлещущую кровь и гримасу боли на его лице. К моему удивлению, его мускулистая рука оказалась целой и невредимой. Как это возможно, ведь я видела, что лезвие коснулось его?

— Кажется, я не ранен, но боюсь, мои наручные часы не восстановить.

Я вздохнула с облегчением и вознесла хвалу железной коробке, которая, по всей видимости, приняла на себя основной удар. Что до Леонардо, он посмотрел на свое изобретение с видимым замешательством, прежде чем снова обратиться ко мне.

— Я у тебя в долгу, милый Дино, — сказал он, одобрительно покачав головой. — Хотя мне и удалось избежать первого удара графини, ей могло повезти со вторым, если бы ты не сбил ее с ног. Ты снова выказал необыкновенную храбрость перед лицом опасности. Я горжусь тобой и запрещаю тебе снова это делать ради меня, — строго закончил он.

Я выдавила из себя улыбку и кротко ответила:

— Разумеется, учитель, обещаю. В следующий раз, когда я увижу, что вас собираются убить, я не буду ничего предпринимать, чтобы помешать этому.

— И почему я тебе не верю? — язвительно спросил он.

Вернув рукав на место, он поднял меч, который все еще лежал возле могилы, и положил благородное оружие на тело графа, затем поправил саван, который я сбила в сторону во время своего ужасного заточения здесь. Я ожидала от него какого-нибудь неуместного замечания, может быть небольшую лекцию о разложении плоти, — но он сохранял почтение в присутствии печального подтверждения человеческой смертности.

Стон графини заставил нас вспомнить причину нашего пребывания здесь. Леонардо схватил один из факелов, подошел к распростершейся на полуженщине и встал на колени возле нее.

— Кажется, она сейчас придет в себя. Быстро, Дино, держи факел, а я свяжу ей руки. Мы не можем рисковать, хоть она сейчас и безоружна.

Я взяла факел, а учитель оторвал кружевную оборку от ее рубашки и связал ей руки. Женщина зашевелилась, и он, убедившись в надежности пут, помог ей сесть.

Она заморгала, словно пробудившись ото сна. Задержав взгляд на учителе, она растерянно улыбнулась:

— Я з-знаю вас. Вы главный инженер Лодовико, синьор Леонардо. Но где мы? — Округлив глаза, она со страхом смотрела на свои руки. — Почему я связана?

— Приношу свои извинения, графиня, но это ради вашего же блага, — успокаивающим тоном ответил Леонардо. — Позвольте мне помочь вам выйти отсюда и вернуться в замок.

Но когда он попытался поднять ее с каменных плит пола, она оттолкнула его руки. На ее лице появилось выражение узнавания, сменившегося ужасом.

— Господ Иисусе, мы же в усыпальнице, не так ли? — выдохнула она, невидящим взором глядя перед собой. — Мне снилось, что я бываю здесь, но я никогда не думала…

Она разрыдалась, ее черты исказились на какой-то миг, когда она пыталась побороть эмоции. Наконец, она выдавила из себя хриплое:

— Скажите, синьор, я пришла сюда по своей воле?

— Боюсь, что да, но я уверен, что только горе вас заставило сделать это. Теперь, прошу вас, пойдемте.

Он помог ей подняться на ноги, предусмотрительно, как я заметила, встав между ней и телом ее мужа, которое находилось лишь в нескольких футах от нас. Встав на ноги, она распрямила плечи и коротко невесело рассмеялась.

— Да, это было горе, — подтвердила она резким тоном. — Пожалуйста, синьор Леонардо, выведите меня отсюда.

Выбравшись через некоторое время на свет божий, мы словно заново родились. Леонардо погасил последний факел и закрыл двери усыпальницы. Эти простые действия принесли нам облегчение, словно он только что провел ритуал по изгнанию преследовавшего нас духа смерти и разложения. Никогда солнце не светило ярче, а воздух не был таким сладким, подумала я, приветствуя улыбкой этот почти позабытый мир.

Храня молчание, мы пересекли кладбище, вернувшись к жеребцу, который с нетерпением ожидал нас. На этот раз графиня послушно позволила Леонардо помочь ей подняться в седло. Когда она уселась, он повернулся ко мне.

— Я хочу, чтобы ты поехал с графиней, — сказал он. — Не бойся, сейчас она не опасна.

При этих словах графиня впервые обратила на меня внимание. Она посмотрела на меня сверху вниз с задумчивой улыбкой, но продолжала обращаться к Леонардо.

— Какое прелестное у вас дитя, синьор, — воскликнула она. — Как же вам повезло! Я всегда мечтала о дочери, но теперь этому не дано сбыться.

Ее улыбка стала нежной, когда она заговорила со мной:

— Скажи мне, дитя, умеешь ли ты играть в шахматы?