Печать Владимира. Сокровища Византии - Елена Арсеньева

– Вовсе нет, боярин! – воскликнул грек. – Вижу, произошло недоразумение. Эта гипотеза кажется приемлемой, когда я думаю о внутренних делах Византии…

Наклонившись к дружиннику, Деметриос принялся говорить так тихо, что дознаватель улавливал только обрывки фраз:

– Логофет дрома^[37], глава внешних отношений, плел интриги… Его шпионы всюду… Подлый заговор угрожает империи… У басилевса плохие советники, он окружен предателями…

– Я по-прежнему не понимаю, как все это связано с преступлением, совершенным здесь, в Смоленске! – нетерпеливо воскликнул старший дружинник. – И не надо говорить так тихо. Эта мера предосторожности, несомненно, необходима в Царьграде, но не здесь!

– Ты недооцениваешь власть логофета дрома! Впрочем, послы, покинувшие Смоленск, являются, несомненно, его сообщниками, поскольку именно он их назначил…

Вдруг Деметриос замолчал и схватил боярина за руку. Весь напрягшись, он несколько минут вслушивался в тишину.

– Там, в кустах, кто-то есть, – прошептал он.

– Да нет же, – возразил Артемий. – Успокойся, магистр, я запер на засов калитку палисада. Ее невозможно открыть бесшумно. Однако, я вижу, тема нашего разговора смущает тебя. А вот для меня она, напротив, представляет огромный интерес. Но поговорим о другом. Правда ли, что венецианцы – частые гости Византии?

– Да. Обычно это молодые дворяне, посланные дожем^[38]. Они приезжают в столицу с верительными грамотами, что позволяет им быть представленными ко двору.

– В таком случае у тебя наверняка была возможность встретиться с нашим венецианским гостем Ренцо, – продолжал Артемий. – Он дворянин и довольно долго жил в Царьграде, поскольку выучил греческий язык. Его, вероятно, тоже представили ко двору?

– Нет, я никогда не встречал его до приезда в Смоленск. Возможно, он из числа тех честолюбивых молодых людей, которые посещают Византию, чтобы научиться ремеслу ростовщика, завязать полезные связи… Словом, так или иначе обогатиться. Почему ты спрашиваешь? Он утверждает, что бывал при дворе?

– Не прямо. Он заявил, что выучил греческий благодаря даме… которая, по его словам, была супругой высокопоставленного сановника.

– Вот поэтому я и не женился! – гневно воскликнул грек. – Мужчины, доверяющие женщинам, – глупцы. Посмотри на мою одежду, боярин, – добавил Деметриос, поднимая руку и поворачиваясь так, чтобы Артемий мог видеть большого золотого орла, вышитого на левой стороне красного плаща. – Некоторые наши одеяния неофициально называют «орел», другие – «море», третьи – «цветущий сад», в зависимости от кроя и расположения складок. Но все они предназначены для одной цели: скрывать тело, чтобы защитить его от холода и, главное, чтобы отвлекать наши мысли от плотских утех. Женщина же ввергает нас в грех. В руках женщины мужчина становится игрушкой ее капризов и забывает о своем великом долге – служить государству. Увы! То, о чем рассказывал венецианец, вполне может быть правдой.

Артемий собирался было ответить Деметриосу, но тут они оба отчетливо услышали металлический лязг калитки. Мужчины застыли в ожидании. Через мгновение из темноты появился Филиппос.

– Князь послал меня за магистром, – робко объяснил мальчик свой приход. – Его светлость ждет высокого гостя на ужин.

– Вот кто желанный гость! – воскликнул Деметриос, вновь обретая хорошее настроение. – Я действительно проголодался. Ты идешь, боярин?

– Нет. У меня много работы. Я отправляюсь в свои покои вместе с сыном и отроками, которых ты теперь знаешь.

– А! Буду признателен, если ты передашь мои извинения воину половецкого происхождения, – добавил Деметриос. – Я тоже непременно извинюсь перед ним при первой же возможности!

Артемий и Филиппос молча шли за греком. Деметриос расстался с ними при входе в зал для пиров, где уже сидел Владимир в обществе Гиты и Ренцо. Дружинник слышал громкий голос венецианца, которому вторил смех принцессы.

– Латинянину удалось рассмешить Гиту, – прокомментировал дознаватель. – Вероятно, его единственный полезный поступок за день.

Они быстро поднялись по лестнице и вошли в покои Артемия, где за большим столом с яствами и напитками уже ждали отроки. Из всех блюд, приготовленных на ужин князю, дружинник выбрал овощную похлебку, зайца с кашей и осетра, чтобы доставить удовольствие Василию, любившему рыбу. Начав трапезу, Артемий принялся рассказывать о событиях, которые произошли во второй половине дня.

– Что касается убийства Настасьи, то мы располагаем неопровержимой уликой против Стриго и знаем, кто украл флакон, – подвел итоги дознаватель. – Но я забыл отдать флакон Деметриосу. А ведь он будет рад продолжить курс лечения.

– Кстати, насчет этих капель, – вмешался Василий. – Как ты догадался, боярин, что английская служанка зажгла все свечи в опочивальне грека?

– Можно я ему объясню? – спросил Филиппос.

Артемий кивнул в знак согласия.

– Говори, ведь это ты подсказал мне.

– Белладонна вызывает расширение зрачков, – с ученым видом начал объяснять мальчик. – Чем ярче свет, тем сильнее затуманивается взор. Так случилось с Настасьей, которая ничего не видела, когда ей стало плохо, поскольку зал для пиров был ярко освещен.

– Что касается Альдины, то она использовала слишком мало ядовитого вещества, – продолжил Артемий. – Однако наружное применение вызвало аналогичное действие. У девушки сложилось впечатление, что она ослепла, именно потому, что в опочивальне горели все свечи! Не думаю, что она лгала, рассказывая о своем опыте. Однако я не собираюсь утверждать, что она невиновна.

– Таким образом, несмотря на след, оставленный нам Настасьей, и медальон, обнаруженный на ее теле, ты подозреваешь английскую служанку больше, чем Стриго? – спросил Митько.

Насытившись, отрок расстегнул пояс и маленькими глотками допивал содержимое кубка.

– У нас есть только одно доказательство, – задумчиво ответил дознаватель, теребя длинный ус. – На первый взгляд оно бесспорное, но этот очевидный аспект и смущает меня. Завтра утром спущусь в темницу и допрошу Стриго. Однако мне кажется, что такое коварство и такое хладнокровие мало сочетаются со свойствами личности молодого боярина. У английской служанки более сильный характер, чем у ее возлюбленного. К тому же Альдина, избавившись от Настасьи, получает все. Чужеземка бесприданница, она владеет только тем, что дарит ей Гита, у которой тоже мало что есть. Сделав ставку на богатого молодого человека, к которому благосклонен князь, она обеспечивает свое будущее.