Украденный Христос - Дж. Р. Лэнкфорд

Джером Ньютон подтянул лямку кейса для фотоаппаратуры и вручил паспорт, билет и водительские права служащей за стойкой седьмого терминала. Его манхэттенская подружка улетела в Лондон ранним рейсом, пока он стряпал репортаж об открытии выставки, на котором публика имела больший успех, нежели экспонаты. Сегодня он повезет свою американку в Ньютон-Холл – послушать, что скажут родственнички. Если ее одобрят, одна древняя семейная сплетня послужит его обручальным кольцом.

Славно все-таки снова быть собой.

Он знал, что так будет, с того самого мига, как спрятался за валуном посреди леса.

Пока служащая листала бумаги, ища запись о его брони, Джером улыбнулся флагам стран мира, свисающим с потолка. Он только сейчас осознал, как отрадно видеть их здесь – почти так же, как приезжать сюда, в Штаты. Как ни утопична идея людского равноправия – любой английский аристократ находил ее просто абсурдной,– Джерому она нравилась, согревала душу.

Нравились ему и снимки горничной и швейцара, Мэгги и Сэма. Он разглядывал их часами, мечтая показать своей девушке – и понимая, что этого делать нельзя. Они могли бы принести ему славу, миллиардные гонорары и – почетное место в Аду. Он не был ни Фаустом, чтобы предлагать свою душу на пари, ни дураком, чтобы вступать в сделку с дьяволом ради строчки в Британской энциклопедии. В конце концов оставалась вероятность, что дело и впрямь касается Иисуса Христа. Поразмыслив над этим, Джером уничтожил все отпечатанные фотографии и стер файлы-исходники. Теперь ни он, ни кто другой их не опубликует. Сейчас он ждал встречи со своей подругой, оставляя сенсацию века в Клиффс-Лэндинге и возвращаясь в Англию, которой принадлежал.

– Вы мистер Ньютон?

Джером поднял глаза и увидел высокого человека, протягивающего свой бумажник. На золотом жетоне значилось: «Младший судебный пристав». Оглянувшись на покрасневшую регистраторшу, он понял, кому обязан сюрпризом. В чем же его подозревают?

– Да, слушаю.

– Вот,– произнес пристав.– Держите.– И вложил ему в руку конверт.

– Что это такое?

– Повестка, мистер Ньютон. Вы должны дать показания членам особого следственного подкомитета на заседании Нижней палаты по делу клонирования человека.

– Палаты? – сглотнул Джером, лихорадочно соображая, чего от него требуют.

– Палаты конгресса, сэр. Вас вызывают свидетельствовать перед конгрессом.

– Конгрессом? – Стараясь не выдать смятения, Джером отдал конверт собеседнику. На них уже начали глазеть из соседних рядов.– Спасибо за приглашение, господин младший пристав, но я не принадлежу к американским гражданам, а значит, ваш конгресс не может принудить меня дать показания. И вообще, мне пора, так что прошу извинить…

Он повернулся, чтобы забрать документы, однако чиновник оказался проворнее – выхватил из руки регистраторши билет, посадочный талон и паспорт.

– Это его?

Женщина кивнула. В тот же миг появился второй пристав.

– Боюсь, вам придется остаться, мистер Ньютон,– сказал первый.– Видите ли, нам дано право задерживать иностранных граждан. А причина всегда отыщется…

Второй чиновник сдернул с плеча Джерома фотосумку, а едва тот попытался отнять ее, нацепил на него наручники.

– Посему мы берем вас под обеспечивающий арест, – продолжил первый,– ждать дальнейшего разбирательства.

Джером закричал, потрясая наручниками:

– Я не просил меня обеспечивать! Мне не в чем признаваться! Я требую, чтобы вы связались с британским консульством!

Забрав его чемодан, приставы поволокли Джерома под руки на глазах у толпы.

– С консульством мы уже связались. Там знают, что вы в безопасности.

Вечер вторника. Клиффс-Лэндинг

Когда позвонили в дверь, Мэгги была в библиотеке – отгороженной аркой комнате в дальнем конце гостиной по соседству с роялем. Все ее стены от пола до потолка были уставлены стеллажами, а в центре располагалась уютная кушетка.

Феликс долго пытался держать Мэгги на постельном режиме, но когда ей стало невмоготу лежать у себя, он позволил ей сидеть здесь, положив ноги на подушку. Она часто приходила сюда – читать Библию и книги о родах и новорожденных.

Сегодня ее увлекло послание апостола Павла к галатам, где перечислены плоды духа – любовь, радость, мир, терпение, вера, добросердечие. В последнее время терпение начало ей изменять.

Мэгги опустила Библию и выглянула в окно, пытаясь разглядеть, кто стоит у двери. Звонок прозвенел снова.

– Есть кто дома? Это я, Кел!

Потом дверь открылась, и голос Франчески произнес:

– Здравствуйте, Кел. Заходите. Мэгги в библиотеке, а Феликс сейчас занят со священником, которого привез Сэм.

Кел подошел к библиотеке.

– Здравствуй, Мэгги. Значит, приехал какой-то священник?

– Добрый вечер, Кел. Только не спрашивайте, зачем и откуда. Здесь от меня все держат в секрете.

– Пойди приведи всех,– сказал он Франческе.– А я пока включу новости. Вы должны это видеть.

Вскоре Франческа вернулась в сопровождении Феликса, Сэма и отца Бартоло.

– Кел, что случилось? – спросил Феликс.

Тот нашел в списке каналов Си-эн-эн. Все завороженно следили за новостями. Программа то и дело прерывалась очередной сводкой-молнией.

В этот раз не было ни круглого стола, ни экспертов – один диктор. Новости говорили сами за себя. Там, где прежде народ собирался дюжинами, проходили многотысячные митинги – посреди Центрального парка, в вашингтонском променаде. Потом пошли прямые включения из крупнейших городов мира. Показывали бывшую богемскую церковь в Западном Берлине, парижскую Пляс де ля Конкорд, площадь Дам в Амстердаме, токийский парк Уэно под кронами сакур, площадь Святого Петра в Риме, даже пекинскую Тяньаньмынь. И повсюду – гигантские толпы людей. Люди зажигали свечи, преклоняли колени для общей молитвы. В руках у многих виднелись плакаты и флаги с одними и теми же словами: « ОЛИВ: Объединенная Лига Иисусова Воскресения ». Никто из репортеров не знал, откуда они взялись.

Зато Мэгги знала. ОЛИВ послана Богом.

Бог посылал ей знамение – этим мировым бдением и его лозунгами. Она обожала оливки и боялась толп – с тех пор как бежала с семьей из Мэйкона. Толпа встречала их у банка, когда ферма пошла с молотка, толпа швырялась камнями в окна, крича отцу, что случится с его черномазой девчонкой, если он будет и дальше доискиваться до правды, а после, видя его упорство, двое суток торчала у них перед домом, вопя: «Джонсоны, убирайтесь!» и «Вам здесь не место!»