Двойная ложь - Джей Ти Эллисон

Грэм потеребила край сервировочной салфетки. Итан подметил этот жест. Она явно что-то знала. И что-то недоговаривала. Он собрался с духом.

– В чем дело? Вы что-то скрываете.

Грэм подняла голову, и в ее взгляде читалась жалость.

– Есть еще кое-что. Я должна поговорить с вами о том, что случилось с вашей женой, когда она была подростком.

Улетай

Париж, Франция

Все затихло. Итан, оставшись в одиночестве, чтобы писать и примириться с ложью, которую ему наговорила жена, находился под постоянным наблюдением полиции Франклина на случай, если Брукс снова попытается на него напасть. А в награду за труды Морено отправил Холли Грэм в Париж, привезти Саттон Монклер домой.

Соглашения между правительствами двух стран о предъявлении обвинений Саттон Монклер и Хэнку Томкинсу были составлены и исполнены почти в рекордные сроки. Французы оказались весьма сговорчивыми в отношении экстрадиции Саттон, скорее всего потому, что ФБР собиралось дать им возможность побыстрее допросить Хэнка Томкинса, и парижская полиция встретила это с воодушевлением. Все были рады так быстро раскрыть громкое дело об убийстве.

Грэм приехала в участок на улице Фабер утром; несмотря на то что в самолете ей поспать не удалось, выглядела она отлично. Пятнадцать минут она разговаривала с Амели Бадо, подписала множество бумаг, а затем ее проводили к Саттон Монклер, которая сидела одна в комнате для допросов.

Услышав мягкий южный говор Грэм, Саттон просияла. Ее охватило облегчение. Каким бы ни было наказание, по крайней мере, это случится на родине.

Полицейская была привлекательна, как типичная жительница глубинки Теннесси: вздернутый нос, белокурые волосы, узкие бедра, золотистый значок на поясе серых брюк, пристегнутый к другому боку пистолет. Молодая. Взбудораженная. Уставшая.

Бадо и Грэм проводили Саттон обратно в квартиру в Седьмом округе, где она упаковала свою маленькую новую жизнь в новый чемодан и с горечью смирилась с тем, что ей больше никогда не разрешат вернуться во Францию.

Несмотря на это, она считала, что ей повезло.

Амели сама отвезла их в аэропорт. По дороге Бадо и Грэм поделились информацией, которую, по их мнению, следовало знать Саттон: инспектор оживленно пересказывала факты, а Грэм дополняла их своими. Саттон ничего не могла с собой поделать: ей очень хотелось использовать их образы для героинь следующей книги. Если, конечно, хоть какое-нибудь издательство будет готово печатать ее новые работы.

Саттон сказали, что Айви Брукс залегла на дно. Никто не знал, где она. После инцидента с Итаном, у которого сломан нос и остался жуткий синяк под глазом, она покинула дом на Третьей авеню и исчезла.

Константина на самом деле звали Хэнк, и единственное подлинное, что он позволил увидеть Саттон, это его кожа. Весь образ Константина Раффало был тщательно продуманной личиной, созданной специально для того, чтобы привлечь Саттон, как пчелу на мед, начиная с космополитичного акцента и заканчивая задушевными разговорами. Саттон всегда было легко соблазнить; а после трех лет ее дружбы с Айви у Хэнка имелась уйма информации о том, как пронять Саттон до глубины души.

Саттон пришла в смятение. Да, ее обманул гениальный мошенник, но она искала то, что вырвет ее из привычной жизни, а ухватилась за первый попавшийся член. Это недостойно. Унизительно.

Когда она об этом упомянула, Бадо сказала, что волноваться не стоит, такое может случиться с любой женщиной. У Саттон сложилось впечатление, что Амели не понаслышке знает, о чем говорит, и она не стала продолжать эту тему.

Как и предполагалось условиями сделки, Бадо проводила их до самолета и распрощалась. Грэм оказалась не слишком разговорчивой, поэтому Саттон, пристегнувшись в неудобном кресле в последнем ряду, взяла у стюардессы наушники и притворилась, будто смотрит фильм, а вместо этого уставилась в окно на темнеющее небо, пытаясь смириться с новым положением дел, когда на рейс ее сопровождают полицейские, а дома, вероятно, ждет суровое наказание.

После взлета, когда подали скудный ужин, им обеим стало ясно, что поспать все равно не удастся, и они начали разговаривать. Сначала осторожно, но вскоре Саттон поняла, что эта блондинка знает о ней больше, чем любая другая женщина в ее жизни, а после она расслабилась и рассказала всю свою историю, от начала до конца.

И в темных уголках бывает свет

Тогда

В тринадцать лет Саттон была сногсшибательна. Длинные ноги, как у лани, струящиеся светло-рыжие волосы, спадающие на только что появившуюся грудь, глаза цвета летнего неба. Она стала женщиной в одночасье: еще вчера была невзрачной, неказистой чудачкой, пытающейся со всеми поладить, а сегодня, в новом наряде и среди новых знакомых, – великолепным созданием, вызывавшим благоговейный трепет у окружающих.

Внезапная перемена не прибавила ей популярности среди одноклассников. Выглядит противоречием: красота подростка должна служить золотым билетом к любви и популярности, но для Саттон все вышло наоборот. У нее сохранилось несколько друзей, но даже они вскоре разбежались, не желая находиться в ее тени.

И был еще Джо. Третий муж Шивон. Он работал во вторую смену на заводе в Смирне. Они познакомились в баре на окраине города. Он подвез Шивон домой и остался навсегда.

Саттон знала, что ее проблемы связаны скорее с появлением в их жизни Джо, чем с расцветающей красотой. Поначалу он вел себя неплохо. Приносил Саттон конфеты, хорошо относился к ее матери. Был очарован их нелегкой историей, с юмором отнесся к смене имени Мод на более гламурное Шивон. Ему нравилась гламурность.

Через пару месяцев он сделал Шивон предложение, а ее устраивала его приличная зарплата и теплое тело рядом холодными ночами, так что она получила кольцо на палец, и тогда он стал… мерзким.

Он слишком часто появлялся в комнате Саттон. Она мечтала о настоящем уединении, но они жили в доме Джо, и впервые за долгое время у нее появилась комната с дверью вместо занавески, поэтому она не жаловалась. Джо заходил к ней, вернувшись домой с работы. Тук-тук. Хотел услышать, что происходит в школе. Хотел знать о ее друзьях. Предложил устроить для них вечеринку с ночевкой. И даже вызвался купить спиртное.

Семь пьяных двенадцати- и тринадцатилетних подростков, развалившихся у кухонного стола, привели родителей в ярость, и, конечно, Саттон с готовностью взяла вину на себя. В конце концов, у нее теперь крутой отчим. И комната с дверью. Она не хотела ставить все под угрозу. Не хотела раскачивать лодку. Подкупленные вечеринкой друзья покинули ее один за другим, и в итоге Саттон осталась одна в микрокосме с Шивон и Джо.

Вскоре