Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

4

Яд, не оставляющий следов, думал Ривер Картрайт.

Ой, да ради бога!

В метро рядом с ним села хорошенькая брюнетка, при этом ее юбка сдвинулась вверх по бедрам. Почти сразу же они заговорили, вышли на одной и той же станции, помедлили у эскалатора, обменялись телефонами. Ну и покатилось: вино, пицца, постель, отпуск; первая квартира, первая годовщина, первый ребенок. Пятьдесят лет спустя они с благодарностью вспоминали свою жизнь. Потом умерли. Ривер потер глаз кулаком. Сиденье напротив освободилось, туда села женщина, взяла за руку мужчину рядом.

Со станции «Лондон-Бридж» Ривер поехал в Тонбридж, где обитал его дед, будто на территории, аннексированной в ходе битвы, тянувшейся всю жизнь. Там С. Ч. ходил по магазинам, покупал газеты, молоко и прочие продукты, перемигивался с мясником, пекарем и почтмейстершей, и никто из них даже не подозревал, что через его руки прошли сотни жизней, что он принимал решения и отдавал приказы, которые иногда меняли ход событий, а иногда – что гораздо важнее, как сказал бы он сам, – обеспечивали их неизменность. Все кругом считали, что до пенсии он служил кем-то в Министерстве транспорта. Он выслушивал все жалобы на местное автобусное сообщение и добродушно брал вину на себя.

Иногда Ривер задумывался, какие же горы надо было свернуть, чтобы обеспечить неизменность положения дел.

После ужина они с дедом сидели в его домашнем кабинете, потягивая виски. В камине пылал огонь. За долгие годы дедово кресло промялось, и С. Ч. покоился в нем, будто в гамаке; второе кресло постепенно проминалось и под Ривером. Кроме Ривера, в нем больше никто и никогда не сидел.

– Ты что-то замышляешь, – сказал внуку С. Ч.

– Я не только поэтому к тебе приехал.

Это заявление было проигнорировано как несущественное.

– Дело в Лэме.

– Джексон Лэм. А что с ним?

– По-моему, он сошел с ума.

Ривер заметил, что С. Ч. это понравилось, как, впрочем, и все, что давало возможность нырнуть в глубины психологии. Особенно ему нравилось, когда Ривер подавал крученый мяч.

– К такому выводу ты пришел на основании глубоких медицинских познаний.

– У него паранойя разыгралась.

– На одной паранойе он бы долго не протянул. По-твоему, он себя превзошел. И в чем именно проявляется эта паранойя?

– Он решил, что в стране оперирует группа ликвидаторов из КГБ.

– Для начала, КГБ больше не существует, – сказал С. Ч. – Холодная война закончилась. Мы победили, если ты следишь за новостями.

– Да, я знаю. Я погуглил.

– Но с другой стороны, их нынешний президент когда-то возглавлял КГБ. Между прочим, сейчас эта организация называется ФСБ, и хоть они и сменили вывеску, суть осталась той же. А что касается ядов, которые не оставляют следов, именно ими и занимался особый отдел КГБ. Токсикологическая лаборатория. Фабрика ядов. В тридцатые годы некто Майровский или Майрановский[425], ну, как-то так, изобретал там всевозможные отравляющие вещества. И добился таких успехов, что его самого убрали.

Ривер посмотрел на свой стакан. Он пил виски только с дедом. Может, это был своего рода ритуал.

– По-твоему, это возможно.

– По-моему, если Джексон Лэм подозревает, что на нашей территории проводится операция в старом московском стиле, то к нему следует прислушаться. Имя Литвиненко тебе ни о чем не говорит?

– Там не применяли яда, не оставляющего следов.

– Вот именно. Потому что та операция проводилась под черным флагом. Думаешь, они не смогли бы обставить все как несчастный случай? – (Одним из излюбленных приемов С. Ч. было обращать твой аргумент против тебя же; еще одним – не давать тебе шансов перегруппироваться.) – Кто жертва?

– Некий Боу. Ричард Боу.

– Господи, он был еще жив?

– Ты его знал?

– Не лично. Он был бегунком в Берлине. – С. Ч. отставил стакан и принял позу мудреца: локти уперлись в подлокотники, пальцы сплетены, будто держат невидимый мяч. – Как он умер?

Ривер объяснил.

– Ну, звездная карьера ему никогда не светила, – сказал С.Ч., будто нерасторопность покойного Дикки Боу напророчила ему смерть в автобусе. – До Первого дивизиона ему было далеко.

– До Премьер-лиги[426], – поправил его Ривер.

С. Ч. небрежно отмахнулся от этого мерзкого нововведения.

– Бегунок, ловко орудовал на панели. И кажется, был совладельцем ночного клуба. Или работал в нем. В общем, приносил всякие крохи: кто из чиновников изменяет жене или дружку и все такое прочее. Ну, ты представляешь.

– И все это фиксировалось в досье.

– Знаешь старую присказку про законы и колбасу? Ну о том, что лучше не смотреть, как они делаются?[427] Вот и с разведслужбой так же. – Он выронил невидимый мяч, снова взял стакан и задумчиво поколыхал его содержимое, так что янтарная жидкость омыла стенки. – А потом Дикки Боу ушел в самоволку. Тем и прославился. Загулял, да так, что тревожные огоньки замигали на всех коммутаторах, от Берлина до… Баттерси. Ох, прости. Аллитерация. Дурная привычка. В общем, от Берлина до Уайтхолла, потому что хоть он и был мелкой сошкой, но в то время никому не хотелось, чтобы британский агент появился на красном телевидении и вещал бог весть что.

– Это когда было? – спросил Ривер.

– В сентябре восемьдесят девятого.

– А, понятно.

– То-то и оно. В те дни игроки, особенно берлинские агенты, прекрасно понимали, что вот-вот что-то произойдет, и хотя вслух никто ничего не говорил – боялись сглазить, – но, думая об этом, все поглядывали на Стену. И никому, абсолютно никому не хотелось, чтобы какая-то мелочь нарушила ход истории. – Стакан качнулся сильнее, виски расплескался; старик снова поставил стакан на столик у кресла, поднес руку к губам и слизнул капли.

– А никому – это кому?

– Естественно, никому из наших. – С. Ч. озадаченно посмотрел на руку, будто забыл, для чего она, а потом уронил ее на колени. – Там ведь много не требовалось. Дикки Боу вполне мог стать той песчинкой, из-за которой локомотив истории сошел бы с рельсов. Поэтому, как ты понимаешь, мы очень хотели его вернуть.

– И, судя по всему, вы его вернули.

– Ну да, мы его нашли. Точнее, он сам нашелся. Объявился в городе как раз к тому времени, как мы готовы были поставить жирный черный крест на всех тех операциях, с которыми Дикки был хоть как-то связан. Ну а объявился он чуть ли не ползком. На ногах не стоял, если честно.

– Его пытали?

С. Ч. фыркнул:

– Нет, он был пьян в стельку. Правда, утверждал, что напился не по своей воле. Якобы его схватили и заливали спиртное в глотку, да