Призрак Сомерсет-Парка - Б. Р. Майерс

– Держи, тебе пойдет на пользу.

Она взяла чашку. Та дребезжала на блюдце. Флора целую вечность вглядывалась в нее, а потом снова разразилась слезами.

– О, мисс! Простите! Это все Уильям придумал. Он хотел, чтоб я капнула вам в чай сонное зелье бабули Лил, чтобы на спиритическом сеансе вы клевали носом и все бы решили, будто вы пьяная. И хозяин вас вышвырнул бы вон. Уильям ненавидит вас, мисс. Я ему противилась, мне-то вы по нраву, взаправду по нраву. А он говорит, мол, тогда скажет хозяину, как я обошлась с Мэйзи. А если я угробила Мэйзи, то и мисс Одру могла. Мне нельзя в тюрьму! Бабуля подумает, что я чудовище.

Ну наконец-то. Я вздохнула.

– Уильям нарочно пытается сорвать сеанс, Флора. И на это есть лишь одна причина.

Флора склонила голову, соглашаясь с правдой.

– А я вам там еще нужна? – прошептала она. – Видеть его не хочу.

– Нет, – заверила я ее. – Не тревожься. После нынешнего вечера тебе не придется иметь дело с Уильямом. Я об этом позабочусь.

Она была столь опустошена, что сердце разрывалось. Горе тяготило ее так долго.

Я хотела лишь немного приободрить бедняжку.

– Еще Мэйзи сказала, что рядом с тобой есть настоящий красавчик. Просто нужно пошире открыть глаза, и ты его увидишь.

Она утерла нос рукавом.

– Ох, Дженни. Совсем я расклеилась. Ну полно об этом. Святые небеса, вы только взгляните на улицу. Солнце-то уж садится. Надобно вас принарядить.

Флора была верна своему слову. В мгновение ока я оказалась в багровом платье с черной кружевной отделкой. Мои волосы были бережно убраны назад и лишь у лица выпущено несколько локонов. Посмотрев в зеркало, я с трудом себя узнала. Впервые я казалась роскошной дамой, которой в Сомерсет-Парке самое место.

– Жаль, ожерелья у вас нет, Дженни, – посетовала Флора, касаясь воротника. – Вырез очень изящный и простой.

И я потянулась к бархатной коробочке на трюмо.

Глава 53

Сомерсет-Парк, озаренный светом всех канделябров, сиял. Холл украшали гирлянды зелени с вплетенными в ветви цветами из оранжереи. Я стояла на балконе у перил, откуда открывался вид на большую залу, и смотрела, как внизу кружатся пары. Вдоль задней стены выстроились длинные столы с угощением: пуншем в сверкающих хрустальных бокалах, серебряными чашами с орехами, рядами разноцветных пирожных. Празднование шло уже некоторое время. Я немного устала наблюдать за танцующими и не намеревалась к ним присоединяться. Этот мир не был моим.

Мистер Пембертон, как выяснилось, танцевал превосходно, ему не приходилось скучать без партнерши. И все же, когда он с легкостью ступал в такт каждой новой мелодии, его взгляд скользил по балкону и встречался с моим. Было бы столь просто приревновать его к разным дамам, которых он держал в объятиях, но я не могла больше потакать своим романтическим порывам. Это наш последний вечер вместе. Я заставила себя вспомнить его слова, которые он сказал мне в ответ на заявление, что я не танцую.

Тогда вам остается надеяться, что вас никто не пригласит.

Было бы гораздо легче покинуть Сомерсет-Парк, будь мистер Пембертон по-прежнему заносчивым и жестоким.

После полудня в библиотеке мы с ним не разговаривали, но он прислал записку, где сообщил, что на конюшне меня будет ждать лошадь и при ней седельная сумка с деньгами, которые я смогу использовать по своему усмотрению. Похоже, он решил, будто я не выполню свое обещание заставить Уильяма сознаться в убийстве Одры, и от этого в моей душе поселилось слабое предчувствие беды.

Несколько раз я заметила среди толпы Уильяма Саттерли. Он был мрачен, рассеян и в основном торчал в одиночестве в углу. Я почти могла прочесть его мысли – ведь все, что он видел, по праву принадлежало ему. Каждый раз, когда Гарри проходил мимо него, Уильям хватал с подноса бокал.

Я обрадовалась. Чем больше он выпьет, тем скорее утратит бдительность.

Мистер Локхарт устроился на одной из козеток, отодвинутых в сторону. Он одобрительно кивал, глядя на танцоров и постукивая тростью в такт музыке. Тяжкое бремя вины легло мне на плечи. Старик вырвал меня из лап неминуемой погибели и просил лишь об одном: помочь мистеру Пембертону обрести покой. Дарующий покой спиритический сеанс был полной противоположностью тому, что я намеревалась устроить. Мне придется отвергнуть последнюю просьбу умирающего. Я надеялась, что он меня поймет.

Удивительно, но не хватало лишь одного человека. Возможно, скорбь доктора Барнаби была бы чересчур заметна посреди празднества. Или же он набирался мужества для сеанса.

Наконец музыканты объявили, что играют последний номер. Я не спеша спустилась по парадной лестнице. Мистер Пембертон произнес речь, выразив гостям благодарность за то, что те пришли сюда почтить память Одры. Признаюсь, я воображала, как наши взгляды встретятся по разные стороны залы, и надеялась, что он заметит брошь.

Вместо этого ко мне, прихрамывая, направился мистер Локхарт. Гости тихо расступались, уступая ему путь.

– Моя дорогая, – улыбнулся он. – Вы великолепны. Полагаю, этим вечером ваш талант явит себя во всем блеске.

На его левой щеке виднелся слабый синяк. Я представила, как он склоняется завязать шнурки и бьется головой о столик возле кровати.

Мистер Локхарт коснулся моей руки и подался ко мне.

– Ну а после, – шепнул он, – мы побеседуем о вашем грядущем суде. Меня обнадежило кое-какое несоответствие, что я нашел в вашем деле. Я намереваюсь потребовать расследования действий коронера, который подписал свидетельство о смерти. Первоначально установленная причина смерти была вымарана из документа и вписана заново. Весьма необычно!

– Причина смерти? – эхом отозвалась я и сжала руки, вспомнив, как держала ее шаль. Но тут нас растолкали уходящие гости, не давая сделать и вздоха.

Я сбивчиво пробормотала какое-то оправдание и покинула мистера Локхарта, пытаясь быстрее выбраться из толпы. И лишь вбежав в библиотеку и захлопнув за собой дверь, я снова смогла дышать. Я прижалась спиной к створке, сопротивляясь порыву рухнуть на колени. Должно быть, мистер Локхарт чего-то недопонял. Причину смерти я знала – ею была я сама.

Я подошла к столу, шелковое платье зашуршало в тишине. Воздух пах сыростью, откуда-то словно веяло застарелой плесенью. Огонь пока не разожгли. Я открыла Книгу духов на потайной странице и начисто стерла имя Флоры. Еще я убрала ее стул, пять прочих оставив на месте.

Портрет лорда Чедвика над громадным камином заменили портретом Одры. Та с наигранной скромностью улыбалась, посматривая на меня с высоты. И