Сожженные девочки - С. Дж. Тюдор

– Мы – и особенно я – очень рады, что вы наконец-то здесь.

Я пожимаю его руку:

– Благодарю.

– Как вы себя чувствуете на новом месте? Или еще слишком рано об этом говорить?

– Неплохо, хотя для того, чтобы полностью освоиться, всегда требуется время. Ну, вы и сами знаете, каково это.

– Вообще-то нет. Я служу в Уорблерс-Грин уже почти тридцать лет. Я очень ленивый, знаю, знаю. Но мне понравился этот приход, и, конечно, – он с заговорщическим видом наклоняется ближе, – тут рядом есть весьма недурной паб.

Он фыркает и заливается низким, многозначительным и очень заразительным смехом.

– А вот тут я вас очень даже понимаю.

– Должно быть, наши места представляют огромный контраст с Ноттингемом.

– Именно так.

– Постарайтесь быть снисходительной к такой неотесанной деревенщине, как мы. Если узнать нас поближе, мы не так уж плохи. В последнее время даже не сжигаем вновь прибывших. Во всяком случае, после солнцестояния такого точно не было.

Он снова фыркает, и его лицо краснеет еще сильнее. Он извлекает из кармана платок и промокает лоб.

Аарон откашливается.

– Тема сегодняшней службы – новые друзья и новое начало, – произносит он похоронным голосом, в котором нет ни капли дружелюбия. – Преподобный Раштон счел это уместным.

– Вам не обязательно что-либо делать или говорить, – добавляет Раштон. – Мы представим вас официально позже. Но это очень хорошо, что вы здесь. – Он подмигивает. – Весть о вашем приезде уже разнеслась. Всем не терпится увидеть новую леди-викария.

Я напрягаюсь:

– Отлично.

– Что ж, тогда нам, пожалуй, надо подготовиться. – Раштон запихивает платок обратно в карман и хлопает в ладоши. – Наша публика скоро начнет подтягиваться.

Аарон направляется к алтарю. Я сажусь на одну из передних скамей.

– Кстати. – Раштон слегка оборачивается в мою сторону. Мне кажется, он делает это с нарочитой небрежностью. – Аарон рассказал мне, что вы вчера познакомились с Саймоном Харпером и его дочерью.

Ага, так вот о чем они говорили.

– Да. Это было впечатляющее знакомство.

Он некоторое время молчит, тщательно подбирая слова.

– Семья Харперов живет в этих местах на протяжении многих поколений. Их родословная восходит… Я не знаю, слышали ли вы о здешних мучениках.

– О протестантах, которых убили во времена правления Марии Первой?

– Отлично! – радуется он.

– Я нашла информацию о них в Интернете.

– Ага. Ну, в этих местах вы будете часто о них слышать. Предки Саймона Харпера были среди мучеников, сожженных на костре. На кладбище есть памятник в их честь.

– Мы его видели. Кто-то разложил вокруг него «сожженных девочек».

Его кустистые брови ползут вверх.

– Сожженных девочек? Вы тщательно проработали эту тему. Многим они кажутся жутковатыми, но мы, жители Сассекса, очень гордимся нашими сожженными мучениками! – Он снова фыркает, затем его лицо становится серьезным и он продолжает: – Как бы то ни было, я уже упомянул, что Харперов можно назвать столпами здешнего общества. Их тут очень уважают. Они всегда много делали и делают для деревни и церкви.

– Например?

– Пожертвования, сбор средств на благотворительность. В их бизнесе задействовано много местных жителей.

Деньги, – думаю я. – Все всегда сводится к ним.

– Я думала о том, чтобы заглянуть к ним, – говорю я. – Убедиться в том, что Поппи в порядке.

– Что ж, вам не повредит познакомиться с Харперами. – Он проницательно смотрит на меня. – Если вы еще о чем-то хотите спросить, что бы это ни было, я с радостью вам помогу.

Я думаю о портфеле, который лежит на столе у меня в кухне. О странной карточке. Может, Раштон что-то знает? Вероятно, да. Но я не уверена в том, что сейчас удачный момент, чтобы затрагивать эту тему.

– Спасибо. – Я улыбаюсь. – Если мне что-то придет в голову, я обязательно к вам обращусь.

Служба проходит быстро. Церковь заполнена почти наполовину. Вероятно, это объясняется любопытством, и все же для меня это непривычное зрелище. Даже в моей предыдущей церкви, которую прихожане по городским меркам посещали довольно активно, я считала удачей, если бывала заполнена хотя бы на четверть скамей. И не все прихожане здесь пожилые. Мое внимание привлекает темноволосый мужчина. Ему явно за сорок, и он сидит один в самом конце прохода. Также тут присутствует несколько семей. Харперов, кстати, нет, так что их поддержка, видимо, ограничивается финансовой составляющей.

На протяжении всей службы я ощущаю на себе взгляды. Говорю себе, что это вполне объяснимо. Я новичок. Я женщина. Они видят воротничок, а не меня.

Раштон говорит горячо, с бьющим через край энтузиазмом. Он использует юмор точно и выверенно, не слишком налегая на библейские тексты. Это может показаться странным, но люди приходят в церковь не затем, чтобы послушать выдержки из Библии. Начнем с того, что она была написана тысячи лет назад, и несколько суховато. Лучшие викарии цитируют Библию таким образом, чтобы она отражала жизнь и заботы их паствы. Раштон делает это превосходно. Если бы я не приковывала к себе столько внимания, начала бы делать пометки.

Хотя вот уже более пятнадцати лет я практикующий викарий, мне все еще кажется, что я учусь. Возможно, будучи женщиной, я осознаю, насколько больше усилий мне необходимо прилагать, чтобы меня воспринимали всерьез. С другой стороны, вероятно, все взрослые люди временами чувствуют себя так. Как будто мы лишь играем во взрослых, внутри по-прежнему оставаясь детьми, нарядившимися в слишком большую одежду и мечтающими о том, чтобы кто-то заверил нас: на самом деле чудовищ не существует.

Итак, служба Раштона оказывается приятной и… короткой. Вскоре паства направляется к выходу. Раштон стоит у дверей, пожимая руки и перекидываясь с людьми ничего не значащими фразами. Я держусь поодаль, не желая вторгаться в это общение. Кое-кто спрашивает у меня, как я обживаюсь на новом месте. Другие говорят, что им приятно видеть в церкви новое лицо. Некоторые меня подчеркнуто игнорируют. Это тоже нормально. Наконец последняя, пушистая седая голова проплывает мимо и я вздыхаю с облегчением. Мое первое появление на публике осталось позади. Раштон извлекает ключи от машины.

– Я поехал, нужно быть в Уорблерс-Грин к половине двенадцатого, так что увидимся завтра.

– Завтра?

– Приходское собрание. В девять утра здесь, в часовне. Просто чтобы покончить со всеми скучными организационными моментами.

– Ах, ну да, конечно.

Должно быть, я забыла. Или, возможно, никто мне об этом не говорил. Мой перевод был таким стремительным, как будто Деркину не терпелось от меня избавиться.